Пищит браслет, сообщая, что полночь наступит через пять минут. Шлепаю по нему ладонью, включая отсрочку. В следующий раз он зазвонит в ноль часов ровно, и я открою эту бутылку, подаренную нам с Джулией Фрэнком. Он знал, что мы не пьем крепкого алкоголя, но от вина я в последнее время не отказываюсь. Особенно от этого.
Фрэнка нашли в его квартире полгода назад. Мы с Пашкой, как сотрудники посольства, связаны со Службой безопасности, и нам сообщили об этом официально. Новый шеф СБ сообщил, что Ардорини был уже мертв, когда он и еще двое сотрудников вошли в его комнату. Все было почти так же, как с Риком Кессини, с той разницей, что они установили причину смерти — самоубийство. Бред. Я не верю, что Фрэнк мог так поступить. Кто угодно, только не он и не сейчас. И не так… Я не знаю, кто это сделал, но зато уверен, что если когда-нибудь узнаю, сверну тому человеку шею собственноручно, руками. Как тому мутанту на арене, когда он сломал мой меч.
Да, я помню сразу две свои жизни. Пару лет было очень проблематично не заработать настоящую шизофрению, поскольку обе мои личности желали продолжать свое существование. Лишь год назад я смог все соединить в сознании, и стать тем, кем я улетал с Земли больше пятисот лет назад. Впрочем, я вру. Совсем тем же мне уже никогда не быть. Я сохранил свою любовь к жизни, по-прежнему не унываю и всегда готов искать и, главное, найти выход из любой нештатной ситуации. Но Тео во мне, все же, заметно изменил сущность бывшего безбашенного космического «зайца». Я приобрел то, чего раньше у меня не было. Я знаю теперь, что финиш близко. И каждый наш день, каждый шаг, каждый поступок приближает красную ленточку, за которой вряд ли что-то еще есть. И, несмотря на увеличенный медиками и биологами срок нашей жизни, половина пути уже пройдена. Нам не дано прожить двести пятьдесят-триста лет, как нашей дочери, но мы и не должны жалеть об этом. В конце концов, в наш полтинник уже уложилось пятьсот лет истории. И еще не вечер, как говорит Витька…
Снова пищит браслет, я выключаю его, и открываю бутылку. Бокал я взял из тех, что так любила Ли — горный хрусталь, на солнце он сверкает, как бриллиантовый. Но сейчас нет солнца, зато есть они — звезды. Я наливаю вино, и хрустальный бутон наполняется звездным напитком. Бокал я поднимаю к небу. За тебя, Фрэнк, за тебя, Рик. За вас, ребята из нашей звездной команды. А отдельным пунктом — за этих четверых, которые никак не разберутся в своих сложных отношениях. За тебя, моя Лианка, за твою долгую счастливую жизнь в этом сложном, таком несовершенном мире, который, тем не менее, принял нас, подарив тепло любви и дружбы. Мир — это не социальные проблемы, не политика и не общественный строй. Мир — это люди, которые нас любят. За тебя, мой мир, моя любимая Юлька… Только наедине с собой я зову тебя так, только когда ты не слышишь, потому что ты бы не поняла. Ты не смогла вернуться, но осталась со мной.
