Всадник: прогулки по лесу
Расставшись с горностаем, всадник провел какое-то время, сидя на снегу под деревом, раздумывая о чем-то и собираясь с силами. В густой тьме ему, привыкшему к черноте и отсутствию света, действовать было удобнее. Кроме того, хоть он и не желал в этом признаваться, он очень устал (на то, чтоб рассечь библиотеку, преодолевая титаническую волю ее основателя – и его предка! – у него ушли почти все магические силы). Так прошло два или три часа.
В небе показалась птица; она снижалась. Но нет, то была не птица – у пернатых два крыла и короткие ноги, а у этой было три пары конечностей, и две пары из них могли похвастаться длиной, положенной людям. Гвардеец осматривал священную рощу Хараа-Джеба сверху. Увидеть в белоснежном царстве черного человека, похожего на лезвие из тьмы, рассекшее сияющую серебряную парчу, было бы просто, когда б не мешали ночные тени, мазками исполосовавшие рощу, – в это время суток ее освещали факелы и горящие ледяные плоды в ветвях деревьев. Миновав платан, где вошел в тень Делламорте, и не заметив врага, птица решила проверить подступы к дворцу.
Но охраны не оказалось: ни гвардейцев, ни форца, ни фато. Обеспокоенный прæтор пустил горящую стрелу в воздух. Ведь ясно, что внеочередное дежурство объявили не зря, и сед Казил даже сообщил о пути продвижения врага – почему же никого не было на священном Пути? Просто все, кого собрал великий визирь, подсознательно пытались уйти от столкновения с всадником вдали от своего «места силы» и потому сгрудились кто дальше, а кто ближе, но все же под сенью дворца или вокруг колыбели: ведь сюда враг пришел бы неминуемо. Где же враг? Лучник медлил.
Он так и не увидел бы Делламорте, а тот так и переместился бы к дворцу беспрепятственно, если бы не помощь неожиданного союзника. Всадник не ошибся, не доверяя горностаю: оправившееся от шока пушистое божество проворно взбежало по пинии и белой молнией метнулось к горлу врага, защищенному воротником, но все же не упрятанному в доспех. Хараа-Джеба была не простым зверем, поэтому на то, чтобы отцепить от себя отчаянно визжащий клубок непорочно белого меха и стальных когтей, располосовавших ткани – и одежды, и живые, – у всадника ушло несколько долгих секунд и почти все внимание. И когда скомканная серебристая шкурка, словно испорченный меховой воротник, брошенный скорняком, отлетела на землю, было уже слишком поздно: гвардеец увидел врага. Тогда, пользуясь секундной оторопью соперника, всадник отстегнул плащ и бросил его на снег. В руке у него теперь был стилет, за спиной Торн (меч с кровавым камнем
