Через неделю Левша уложил брата на первую операцию — восстанавливать зрение — и занялся «Старым роялем». Катя пошла на поправку, и он навестил ее как бы по просьбе Пушкина. Она теперь стала жить с матерью. Девушка была до того запугана, что не разговаривала, а только в страхе ждала, когда он уйдет. Не отвечала и смотрела с недоверием и ужасом. Он понял, что с психикой у нее не того, и, пока дело не поправится, толку не будет. Если надавить — сломается, крыша поедет. Насчет Сергея он решил вначале собрать информацию. Темная лошадка, вроде из людей Гриши-банкомата, чем занимается, неизвестно. Какая тут степень близости — непонятно. За Сережей он тщательно следил и с Банкоматом один раз его видел. Но что его решительно интересовало, так это личная жизнь Пушкина. За его бабой Левша присматривал с удовольствием. Интриговали поездки за город, где она останавливалась на даче, и на завод. Девятку она сдала, и, пока сдавала, в прокатном пункте он еще раз попытался обыскать машину. На сей раз удалось, под видом клиента он все тщательно осмотрел, но того, что искал, не нашел.
Авилов решился наконец позвонить Кате. Катя пострадала, но значит ли это, что она пострадала из-за него? Ее могли попытаться убрать как свидетеля, как соучастника. Рука тянулась к трубке и останавливалась несколько раз. Не хотелось правды. Скажет правду — и придется… Он не слышал ее голоса уже два месяца. Авилов неохотно взял трубку.
— Катюша, ничего не говори, я знаю, что подлец. Скажи только, кто это сделал?
— Саша, я это сделала сама. У меня был шприц.
— Зачем? — Он был поражен.
— Они мне все объяснили, Сережа и его дружок, чтобы я не мешала. Что ты наглый, жадный. Неправильный. Чужой. Псих. Все, что случилось с тобой, — моя вина, потому что я Сереже пересказывала, что слышала, а он переправлял дальше. Ты в больнице из-за меня. — Катя тихо заплакала. — А когда укололась, то подумала — вдруг еще успею тебя увидеть и все объяснить. Что я против тебя не злоумышляла.
— И ты из-за… из-за такого, как я, решила убить музыку?
Он не слышал, как вошла Ира, но почувствовал спиной ее взгляд. Он положил трубку и растерянно развел руками:
— Она меня любит…
— А ты ее?
— Она мне нравится.
У Иры изменилось лицо. Из смуглого мгновенно стало бледно-серым.
— Ну что ж. Желаю счастья. Мне пора к детям. Я тут задержалась.
— Я это знал. Что ты меня выкинешь на помойку, как только представится удобный случай…
Ира ушла в свою комнату. Он слышал, как она собирала вещи, и не мог пошевельнутся, уставившись в одну точку. Слишком много свалилось сразу, и на всех его не хватало. Простучали каблуки. Входная дверь захлопнулась со стуком, приговор обжалованию не подлежит. Он остался один. То две женщины, то ни одной. Где эта чертова домработница? Он посмотрел на телефон, и тот издал послушный звонок.
