Из окон в квартиру лил свет фонаря, и Ира постепенно привыкала к темноте. Хозяйки не было, но из дому она не выходила, разве что за те семь минут, пока Ира преследовала ночного гостя. В квартире не было никаких следов людей. Она еще раз обошла все и, всякий раз замирая от ужаса, открывала двери в туалет, ванную, кладовку. Ничего. Какая-то мертвая квартира. Сжавшись, она открыла двери на балкон и посмотрела вниз. Пустая улица под ярко освещенным фонарем. Как могло случиться, что она упустила Катю? Ира вышла в подъезд, прикрыв за собой дверь, спустилась на первый этаж и машинально, скорее, чтобы услышать хоть какие-то звуки, нажала кнопку лифта. Лифт дернулся, похоже, стоял на третьем и со скрежетом поехал вниз. Двери раскрылись, и в тусклом свете лампочки она увидела Катю. Та сидела на полу, свесив голову набок, глаза были закрыты, рот полуоткрыт.
Ира бросилась к ближайшей двери на площадке и начала колотить изо всех сил: «Помогите, откройте, пожалуйста, девушке в лифте плохо!» Потом метнулась к противоположной двери и зазвонила туда. Послышались шаги, в глазке показался свет. Ира продолжала кричать, бегая от одной квартиры к другой. Когда замок в одной из них начал поворачиваться, она бросилась на улицу, заметив краем глаза, что дом ожил, в окнах то здесь, то там зажегся свет. Она завелась и умчалась в доли секунды, пока не заметили машину. В четыре утра разбудила Сашу звонком. Он в ответ на ее крики издал невнятный звук и приказал утром обзвонить больницы, узнать, что с Катей. Спать Ира не могла и пару оставшихся до наступления утра часов бессмысленно металась по квартире, роняя предметы.
Утром она отыскала Катю в тридцать второй городской больнице. Ира добилась разговора с врачом — передозировка, исход может быть любым. Врач возлагал надежду на то, что девушка быстро была доставлена. Хоть небольшой, но шанс был.
В восемь утра Ира свалилась, но заснуть не могла. Прежняя жизнь показалась ей миражом. Настоящее все заслонило. Она позвонила Саше и сообщила новости.
— Там на столе стоял букет из синих цветов. — Ира замолчала, ожидая, что он ответит. Авилов молчал. Она положила трубку и упала на диван без сил. Завод кончился.
И все-таки Катя была ни при чем. Они обе, и его как бы жена и как бы возлюбленная, были ни при чем. Больше Авилов себя ничем утешить не мог. Все бы сейчас отдал за пару здоровых ног. Почему он не подумал о Кате! Сама невинность, но слишком сообразительна, чтобы не понимать, что происходит вокруг. Видимо, это стало опасным. А опасным стало с того момента, когда его вмяла в стену черная девятка. И даже не с того момента, как вмяла, а с того, как об этом стало известно Кате. Сергей и Гоша. Конечно, такие не бьют, не режут, они именно травят. Слабый пол.
