уже взрослый.
Жизнь проходит. Но силы еще много. Жалко, Коба не хочет сделать меня первым замом Предсовмина с расчетом потом на замену[360]. Кобе надо экономить силы и брать на себя главную власть по Конституции. А это Верховный Совет. После Калинина[361] Шверник[362] не фигура, Верховный Совет надо взять на себя Кобе, сразу вырос бы авторитет Советской власти. Георгий — на ЦК, я на экономику. Но Коба на это не пойдет. Второй подряд нацмен в вожди не годится.
А меня бы принял народ, если бы Коба захотел[363]. Пока меня знают все же мало. Больше Вячеслава и Лазаря. Даже Мыкыту знают больше.
Жалко.
20/XII-51
Коба все не возвращается. Собирается, но может скоро не вернется, уже почти четыре месяца не был в Москве. Он, конечно, и так все знает, хоть в Москве, хоть на Кавказе, но раньше такого не было. Что он там копает? Грузия дело второе, тут в Москве копать надо.
Комментарий Сергея Кремлёва
Судя по последним записям конца 1951 года, Л.П. Берия испытывал в этот период не то чтобы депрессию — Берия и подобные настроения были несовместны, — а некоторую грусть, что ли…
Основания к тому были. Берия как начал с войны, так и продолжал тянуть в 40-е и 50-е годы наиболее сложные проблемы государственной жизни СССР. Однако сам характер ряда этих проблем не предполагал той меры публичности, которой значение Л.П. Берии заслуживало. И это не могло Берию психологически, да и физически, не утомлять.
Уже отмечалось выше, что желание стать первым заместителем председателя Совмина СССР И.В. Сталина Берия выражал не раз вполне открыто и открыто же обижался, что Сталин видит на этом посту не его. Так, реально назначался Первым заместителем Председателя СМ СССР Булганин, есть сведения, что Сталин видел своим преемником по Совмину СССР секретаря ЦК ВКП(б) П.К. Пономаренко.
Факт открытой, выражаемой в среде коллег, обиды Берии на Сталина говорит, во-первых, об открытом характере Лаврентия Павловича. Во-вторых, это показывает, что подобный стиль поведения соратников мог при Сталине иметь место. И это характеризует уже самого Сталина, причём характеризует отнюдь не как «тирана».
Главное же — Берия в своей обиде был прав. И Булганин, и Пономаренко, бывший 1 — й секретарь ЦК КП Белоруссии, а потом Предсовмина БССР, представляли собой хотя и вполне положительные, но типичные фигуры второго ряда. В деловом и личностном отношении они очень уступали Берии, но оба были славянами, а Берия — кавказцем. Деликатность этого обстоятельства понимал И.В. Сталин. Понимал, как видно из дневниковой записи, и сам Л.П. Берия.
