В Москве Рухадзе был арестован, однако расстрелян он был уже после смерти и Сталина, и Берии — в 1955 году.
12/Х-51
В Америке собираются проводить Атомные учения[345]. Они готовятся к войне. Мы тоже готовимся к войне. Но если у нас будет Водородная бомба, может войны не будет. Я видел разную войну. Первая была по сравнению со второй игрушечная. А какой может быть третья? Когда мы приехали в Эпицентр первого взрыва и я ходил по стеклянной корке вместо земли, стало ясно, это совсем другое оружие.
Мещеряков[346] говорит, взрыв под водой впечатляет, но не очень пугает. А взрыв на земле дело страшное. Это не во врмя (так в тексте. — С.К.) взрыва понимаешь, а после, когда технику видишь[347].
Это если взорвать Атомную бомбу. А если Водородную? Я говорил с Игорем. Он говорит: «Нам надо сделать такое оружие, чтобы война стала невозможной». Хорошо бы.
Ну её в п…зду, эту войну. Человек должен строить.
20/Х-51
Игорь, Харитон и Ванников доложили по успешному испытанию РДС-3[348]. Все прошло нормально, теперь мы имеем настоящее оружие. Как раз вовремя. Если они применят атомное оружие в Корее, мы можем ответить. Но лучше не надо. Надо по внешним каналам эту мысль им внушить и организовать утечку[349]. Пусть знают и думают. Военным это оружие давать не будем. Это оружие не для удара, а для обороны. На случай, если они ударят[350]. А если что в Корее, сами решим, без маршалов.
5/XI-51
Завтра выступаю с докладом[351]. Коба одобрил. Поработали мы хорошо, мне самому нравится. Сказано то, что надо сказать. Ну, посмотрим. После этого можно в отпуск. К концу года я теперь устаю. Не то что двадцать лет назад. А сделано много. Как раз десять лет назад немец стоял под Москвой. Коба делал доклад на Маяковской[352]. Как в кино все прошло, не верится.
21/XII-51
Грише Ордынцеву[353] в этом году стукнуло 40 лет.
Молодой. Мне 40 было в 1939 году, я только начал работать в Москве[354]. Кобе сегодня 71 лет, а 40 лет было в 1919 году, в гражданскую. Тяжелое было время, но хорошее. Потому что молодое. Мы тогда быстро росли, у нас помощников не было, и мы сами помощниками не были. Товарищ Муссеви[355] был старшим товарищем, но мы были с ним уже на равных. И даже Анастас[356].
Киров[357] смотрел на меня не как на помощника, а на молодого перспективного работника. И Серго[358]. А потом Коба. Мне повезло тогда. Были большие дела, их делали большие люди, сам быстро рос. Все как будто вчера было. Есенин написал: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне». Хорошо сказал. Только у меня и снов нет, засыпаю мертво. И мне уже было 50. А Серго
