Даже сейчас, вспоминая те давние события, я отчетливо чувствую отвратительную вонь разъедаемой плоти монстра, которая просачивается сквозь влажный платок на лице. Я помню, как «выращивал» в стеклянной бутылке оружие. Я помню, что держал в руках самый смертоносный, опасный и быстродействующий вирус. Помню, как рука лишь раз вздрогнула, когда я понял, что сжимаю собственную смерть. Помню хриплое дыхание Клауса, застывшего рядом. Помню отвратительный звук, с которым двигались щупальца с тысячами ножек, и как скрипел хитин. Помню, как невыносимый вой монстра, от которого хотелось бежать без оглядки и лишних мыслей, внезапно умолк, когда я открыл глаза, закончив работу…
Все, я закончил. Открываю глаза, и в тот же миг дробовик в руках Клауса гулко выплевывает свинцовую пулю в подобравшееся слишком близко щупальце.
– Назад! – ору я не своим голосом, и парень отпрядает в сторону, прекращая стрелять.
Тупой безответный отросток выныривает из-за края лестницы прямо передо мной. Невероятно, но, похоже, у него есть пасть! Как же мне везет, что безмозглое создание, или, наоборот, слишком умное, если у него даже на конечностях существуют органы для приема пищи, раскрывает ярко-алую беззубую пасть шириной в метр! Не раздумывая ни секунды, я коротко, без замаха, швыряю стеклянную бутылку в этот зев. Уже готовое атаковать щупальце будто давится, раньше времени схватив то, что и так собиралось поглотить.
– Ходу! – тащу Клауса за собой, крепко вцепившись в его куртку, и в ту же секунду слышу хруст стекла за спиной.
– Быстрее! – парень бежит без оглядки, а я лишь бросаю короткий взгляд на жадное щупальце и вбегаю в темнеющий проход коридора.
Смутно помню этот безумный забег по запутанным переходам вовсе не мертвого здания, затерянного в бесконечном лабиринте миров сновидений. Что откладывается в памяти, так это топот собственных ног, хриплое дыхание да бешеный стук сердца.
Мы стремимся как можно быстрее добраться до двери – выхода из сна. Урывками вспоминается суматошное метание беспокойных лучей фонарей по стенам, полу и потолку коридоров, где мы с Клаусом бежим. И его короткие отрывистые команды:
– Сейчас налево… прямо… круто направо… прямо…
Гул в висках от вскипевшей от адреналина крови в венах не дает расслышать, как меняется звук, издаваемый чудовищным монстром. Теперь он звучит совершенно иначе. Это уже не вой. Это самый настоящий крик, полный боли и страдания. От него закладывает уши, а из носа теплой струйкой течет кровь. Я понимаю это, когда с великим удивлением гляжу на ладонь и пальцы, вымазанные чем-то темным и липким.
