Старушка подалась назад, и вдруг закрыла лицо морщинистой рукой:
— Серёженька… не может быть, — она опустила руку и внимательно посмотрела Тине в глаза. — Так ты его внучка. Не осуждай меня, Климентина. Я твоего дедушку любила тайно, он об этом не должен был узнать. Я же понимала — женат он, и жена у него на сносях. Но сердцу не прикажешь, промучилась я и проплакала не одну ночку. И приворот я не делала, грех это, я же Серёжу всю свою жизнь любила, поэтому и замуж не вышла.
— Но как же так? — растерялась Тина. — А иголки в косяке над дверью, а то, как дедушка чуть к Вам не прибежал, да моя бабушка вовремя вернулась и спасла его? Как же не было приворота, когда она иголки вытащила, огнём опалила, в землю закопала, и дедушка мой только тогда в себя пришёл? А как он мучился, Вы бы знали!
Старуха ещё дальше отшатнулась и забормотала. Тина с трудом разбирала быстрые слова:
— Ах, Глафира подлая! Ведь намекала мне, что поможет, что побежит за мной мой Серёженька на край света! Но я не соглашалась на её помощь, насмотрелась уже, как она людей своей воле подчиняла, и какими это для них несчастьями оборачивалось! Нет, Климентина, не давала я своего согласия! Я любила Серёжу и желала ему добра. А когда твой дедушка вместе с женой уехал, даже успокоилась. Значит, Глафира сама приворот сделала, хотела мне свою силу показать. Да как же Серёжа её чар избежал? Вынуть иголки, опалить их огнём и закопать недостаточно. Здесь что-то другое нужно, сильнее Глафириных наговоров.
Девушка пожала плечами:
— Они с бабушкой обвенчались, когда уехали. Это же сильнее слов?
— Да… но чтобы под венец добровольно пойти, надо полностью снять приворот. Как он это сделал? — глаза у Аглаи Степановны сощурились, и Тине показалось, что она что-то про себя говорит. Потом её рука сжала ручку зонтика, и Аглая Степановна сказала:
— Как твоя бабушка спасла его, когда вернулась?
— Я уже объяснила: на иголки указала, — ответила Тина.
— На иголки, понятно. Но кто-то её научил, как приворот снять. Потом кто-то, кто сильнее Глафиры, помог ей. Знаешь, кто?
Тина развела руками:
— Не знаю. Вроде, люди из бабушкиного села ей что-то рассказали.
Аглая Степановна вздохнула и спросила:
— Как Серёжа сейчас живёт, всё ли хорошо у них с твоей бабушкой?
У Тины даже дыхание перехватило. Ведь Аглая ничего не знает!
— Бабушка два года назад умерла, а после её похорон у дедушки Серёжи ноги отнялись. Как её в землю закопали, так он больше с постели и не встал.
