— Я весь день проторчал в четырех стенах и думал о вас: как вы тут одна. Вот и…
Он запнулся: очевидно, ему было не так-то легко произнести то, что он собирался сказать.
— Я вам вчера не все сказал, что хотел. Понимаете… Не представляю, как это вышло, но… это действительно был несчастный случай. Если бы это зависело от меня, лучше бы я погиб вместо него. Но этого не случилось. Что еще я могу сказать вам? Что?
Он зло рассек воздух кулаком, в котором все еще держал за горлышко бутылку.
— А теперь вот приперся, как на дружеский сабантуйчик. Простите меня, ладно?
Джесс поняла, что Роб либо навеселе, либо «нанюхался», а может быть, и то и другое. Но, к своему удивлению, не почувствовала ни страха, ни злости. Ему было нелегко прийти сюда.
— Ну, я пошел. — И он протянул ей вино и конфеты.
Джесс схватила его за руку и, не обращая внимания на сопротивление, втащила в дом. Заперла дверь. Поставила гостинцы на стол. И обняла Роба, как будто это был Дэнни.
— Все в порядке… Все будет хорошо…
Роб был выше и сильнее ее сына. Джесс почувствовала себя маленькой и совершенно выбитой из колеи. В то же время в ней пробудился материнский инстинкт, пусть даже направленный не на того человека. От Роба шел свежий запах, вернее, смесь нескольких смутно знакомых запахов. Она повернула лицо в сторону.
Роб неловко пошевелился; заскрипела кожаная куртка. Он явно не знал, куда девать руки.
Джесс опустила свои.
— Вы включили свет во всем доме?
— Да. Хорошо, правда?
Он молча последовал за ней в гостиную. Она прихватила вино и конфеты. Рождество все-таки. А они по неисповедимой воле судьбы отрезаны от всех остальных.
— Будем пить вино? — спросила Джесс. — Есть еще виски. Ты не голоден? Боюсь, что сегодня даже «Золотой дворец» не работает.
— Вы поняли, что я сказал? Я не убийца. Я, правда, был под градусом, но не настолько. Да, мы удирали от полиции. Но ведь за рулем мог сидеть Дэнни — я нередко одалживал ему фургон.
Джесс рассеянно открыла морозильник и достала что-то, завернутое в фольгу и покрывшееся кристаллами льда. Лазань — деликатесная лапша от «Маркса и Спенсера», две порции. Куплена еще при Дэнни. Джесс редко покупала там продукты: дорого. И вот — пригодилось на Рождество.
— Но ведь этого не случилось. Ты жив, а мой сын погиб.
Она спохватилась и не дала сорваться с языка тяжелым обвинениям. Положила лазань в микроволновую печь и покрутила ручки.
Роб сжал руками голову.
— Я не нуждаюсь в напоминаниях. Ах, если бы я мог снять с души часть тяжести, излив перед вами душу!
