Таковы некоторые из парадоксов, которые ожидают читателя Бальзака. Но источник его невероятной творческой энергии находится за ними. Чтобы постигнуть уникальность Бальзака, через них надо пройти. Его личность, творчество и его глубокая эволюция составляют гегелевскую диалектическую триаду.
В век Наполеона, прожившего на год больше Бальзака, писатель был одним из тех творцов, что вынашивали грандиозные замыслы в разных сфеpax деятельности. Бальзак хотел всего. Он мечтал не только о литературном успехе, но и о политической карьере, путь к которой, как он полагал, мог бы ему открыть этот успех. Он намеревался стать одним из воротил прессы, которую, впрочем, презирал. Он рассчитывал на театральные триумфы, каковые так и не случились. Он хотел денег, роскоши, женщин — желательно титулованных.
Его творчество несёт на себе следы исступлённых, иногда противоречивых амбиций. Он добивался признания учёных мужей, обрушивался на критиков, которые его недооценивали. Но при этом искал и широкой популярности. Он с некоторым педантизмом цитировал Кювье и Жоффруа Сент-Илера и тем не менее надеялся на большие тиражи в массовой прессе. Он придумывал для своих ярких персонажей сложные интриги, разыгрывал с ними увлекательные сюжеты, и он же знал толк в вопросах экономики, политики, права. Он проповедовал современникам нравственные начала. А те посмеивались над романистом, который обличает скверное управление общественными финансами, скрываясь при этом от судебных исполнителей. Его самомнение было поразительным. Сочиняя «Сельского священника», он верил, что пишет евангелие своего времени. Он стремился писать так, чтобы запечатлеть и красоты природы, и технологию производства бумаги, вечные истины и качество ткани для портьер.
Он желал видеть себя философом. На этой почве он стоял не очень твёрдо. Его изречения кажутся странными, рассуждения — любопытными. Его спиритуализм невнятен. Мысль его едва поспевала за пером, он не замечал, что повторяется или противоречит тому, что писал прежде. В «Брачном договоре» он излагает такие суждения о женщинах, которые в наши дни вызвали бы демонстрации протестующих феминисток. Но кто из романистов понял положение женщины лучше, чем он в «Воспоминаниях молодых жён»?
У него не хватало времени на обдумывание того, что он писал. Его подгоняли отсутствие денег, сроки выхода газет, торопили владельцы типографий. В итоге — около сотни романов с двумя с половиной тысячами персонажей. И это только «Человеческая комедия». Прибавим сюда письма и то, что принято называть «мелкими сочинениями» (статьи, памфлеты, юношеские произведения), и количество текстов удваивается. А он ещё находил время для путешествий, для переездов с квартиры на квартиру — подальше от кредиторов — и на интимные отношения с женщинами. Конечно, у него была одна дама сердца, госпожа Ганская, но она жила на другом конце Европы… Он, как влюблённый школяр, писал ей прочувствованные письма, деля в это время ложе со своей служанкой, некой Бреньё.
