Лорд Марстон на минуту задумался:
— Я не хочу заключать с тобой денежное пари, Иван. Для тебя это все равно ничего не будет стоить. Но вот есть у меня новенький гунтер серой масти, я не видел ему равных. У него, разумеется, арабская родословная, но такое совершенство из него сотворила блестящая выездка.
— Итак? — с улыбкой спросил князь.
Выговаривая медленно каждое слово, лорд Марстон произнес:
— Я поставлю своего Зимородка против одного из твоих отборных жеребцов.
— Идет! Если мы завтра решим покататься верхом, ты увидишь, что из себя представляет Сулиман. Это — роскошное животное, и стоил он мне больше, чем любая другая лошадь в моей жизни. И что важно, я не собираюсь с ним расставаться!
— С наслаждением буду ездить на нем по Роттен-Роу, — без тени сомнения произнес лорд Марстон.
— А я уже предвкушаю, как Локита взглянет на Зимородка! — парировал князь.
На сей раз расхохотались оба.
— Она не англичанка, — сказал князь, — какой бы народности ни была ее дуэнья! Ручаюсь головой, что это так.
— Здесь я с тобой согласен, — ответил лорд Марстон. — Хотя волосы у нее золотистые.
— Зато темные глаза. Странно, что при темных глазах у нее такого отлива волосы, однако могу поклясться, что они естественного цвета.
— Определенно это так, — согласился лорд Марстон.
— Но где она могла научиться так танцевать? Не представляю, где может существовать школа, в которой учили бы такому балету.
— Ты задаешь вопрос, который мусолит каждая парижская газета. Они едва ли не слагают ей оды, и при этом до сей поры ни одному, даже самому пронырливому, репортеру буквально ничего не удалось о ней вызнать достоверного, так чтобы сослаться на кого-то лично.
Лорд Марстон помолчал и медленно добавил:
— Никто не знает, откуда она родом, где живет, на каком языке говорит. О ней никто ничего не знает!
— Непостижимо! — воскликнул князь. — Невозможно поверить, когда такое говорят тебе про балерину!
— Я сам не могу с этим примириться. Четыре раза я видел Локиту на сцене — и каждый раз уходил, потрясенный тем, что в этом извращеннейшем из городов, где правит бал искусственность, может найтись что-то столь изначально неподдельное, что кажется, будто ты внимаешь ей не глазами, но сердцем.
— У меня точно такое же чувство, — произнес князь, понизив голос. — Но здесь что-то большее, Хьюго. Эта девушка коснулась самого сокровенного, и клянусь тебе, подобного со мной еще никогда не случалось!
