Немного помедлил, оторвался от товарищей и неторопливым прогулочным шагом двинулся к моим воротам.
Я замер, приклеившись к глазку, и перестал дышать.
Человек, приближавшийся ко мне, расплывался, увеличивался в размерах, но это не вызывало у меня удивления. Таков был оптический эффект панорамного глазка, рассчитанного на отдаленное расстояние.
Преследователь подошел так близко, что я услышал его тяжелое дыхание. Фигуру размыло увеличительным стеклом, картинка стала похожа на абстрактное полотно кисти Малевича. О том, что происходит за воротами, я мог только догадываться.
Догадываться было сложно, потому что глазок затемнился, и я увидел в нем что-то расплывчато-серое, похожее на предгрозовое облако.
Минуту я, не мигая, пялился на предвестника грозы, а потом понял: преследователь стоит с другой стороны ворот, и пытается рассмотреть через глазок, что происходит во дворе моего дома.
Я знал, что сделать это невозможно, но все равно волосы на затылке поднялись дыбом.
Так мы и стояли, в абсолютно симметричных позах, разделенные толстым чугунным листом. Не знаю точно, сколько это продолжалось, но не сомневаюсь, что за это время у меня появилось несколько дополнительных седых волос.
Наконец, размытое грозовое облако с другой стороны глазка пару раз моргнуло и отъехало назад.
Парень в светлой майке и тренировочных штанах отошел от ворот, задрал голову и окинул взглядом верхнюю планку забора, словно примеряя ее на себя.
Я еще раз машинально перекрестился, даже не успев осознать, что делаю.
— Сеня! — окликнул его сзади кто-то из бойцов.
Парень обернулся и неторопливо пошел обратно. По мере того, как он удалялся, изображение в глазке становилось все более четким.
Я увидел, что второй напарник, одетый в желтую майку и спортивные штаны, идет вдоль дороги, вглядываясь в какие-то малозаметные следы.
Следы я, естественно, разглядеть не мог, но отлично знал, что это.
Это брызги кетчупа, смешанного с водой.
Сеня и третий боец стояли на месте и негромко переговаривались. Мне не нравилось то, каким жадным взглядом Сеня смотрел на забор моего дома. Не знаю, почему из всех оград он выбрал именно мою. Назовем чувство охотничьим инстинктом, но легче от этого почему-то не становится.
Третий боец, которого я уже не видел, негромко позвал откуда-то издалека:
— Сюда идите! Следы свежие!
Сеня и парень в серой майке оторвались от бурого пятна на асфальте и двинулись на зов.
Причем, Сеня двинулся весьма неохотно, по пути еще раз окинув мой забор жадным недоверчивым взглядом.
