Конечно, это было не настоящее спокойствие. Мысль о том, что же будет завтра, не уходила.
Но не было страха.
И не было беспомощности. Словно снежные стены крепости-малютки могли защитить Вальку от всех бед за то, что он спас её раненого бойца.
— Всё, — сказал Валька. — Полежи теперь немного. Больше ничего не сделать. Рот ведь не забинтуешь.
Павлик слегка улыбнулся.
Валька взял его пальто и валенки, вынес на кухню и мокрой щёткой начал стирать с них бурые кровяные капли.
Андрюшка следил за ним напряжённо и молча.
— Что ты меня так разглядываешь? — поинтересовался Валька.
— Я не разглядываю… Валька… Нет, я так…
Что-то тревожило его. И, чтобы как-то отвлечь Андрюшку от беспокойных мыслей. Валька сказал:
— Я договорился, с кем тебе на каток ходить… С моими знакомыми. В общем, можно покупать коньки.
— Хорошо, — откликнулся Андрюшка, но как-то рассеянно.
Тихонько вошёл Павлик.
— Кровь уже не идёт, — сообщил он.
— Ну и порядок. Только иди сразу домой, а то губы на морозе обветреют. И горячего не ешь сегодня…
Он проводил ребят на крыльцо.
— До свидания. Валька! — крикнул уже от калитки Андрюшка.
— До свидания! — громко ответил Валька и прислонился затылком к заиндевелому косяку. Ему казалось, что холод прояснит мысли и поможет во всём разобраться.
Но большого холода не было. Вечер стал пасмурней и мягче.
Это снова двигался на Урал атлантический ветер. Ещё не пришли облака, но воздух уже потерял прозрачность, и звёзды расплывались в мутноватой влаге обмелевшего неба. И только на юго-востоке, пробивая туманную пелену, чисто и гневно сиял Юпитер.
У калитки послышались шаги. Валька знал, что это не Андрюшка и не его друзья. Им незачем было возвращаться. И родители должны были вернуться позднее. Кто же? Валька не хотел видеть никого. И, не отрывая глаз от яркого Юпитера, он крикнул коротко и зло:
— Кто идёт?
Снег идет. Портрет неизвестного Вовки
Это был Сашка. Он не ответил. Он молча поднялся на крыльцо, поколотил ботинок о ботинок, стряхивая снег, и мимо Вальки прошёл в дом. И уже из сеней сказал:
— Ну, заходи, — будто к себе приглашал.
Валька зашёл следом. Он не злился на Сашку. Он хорошо помнил тот рывок двери и со звоном сказанные слова: «Валька, не отдавай!» Но простить предательство он не мог. Всё равно не мог. Сашка был сейчас не враг и не друг, а будто посторонний человек. Вроде электромонтёра, который заходит раз в год, чтобы проверить, в порядке ли провода и пробки.
— Родителей дома нет, — спокойно сказал Валька. — Но ты не бойся, Бестужев, оставь записку. Я передам.
