Марк потянулся к Сулле и двум курсантам рядом с пострадавшим. Трио-картинка сложилась в обзорную панораму. Кусты пилолиста – со всех сторон. Угрожают тысячами серо-зеленых лезвий: попробуй, сунься! Шипя от боли, Сулла рылся в медпакете: искал пластырь-антисептик. Легкий, едва ощутимый «подзатыльник», и Сулла перевел связь в ждущий режим.
Вроде как сам вспомнил: нельзя засорять эфир.
Соседи Суллы оказались предусмотрительнее. Они обходили заросли по широкой дуге, отклонившись от маршрута, но в целом сохраняя направление. Каменистый склон, перед глазами в такт шагам подпрыгивает горизонт – гребень холма. Над гребнем маячат верхушки далеких деревьев и несутся табуны облаков. Слишком большой крюк для Суллы. В двадцати шагах от него адский невод пилолиста перемежался безобидным папоротником. На Тренге папоротник мог вымахать вдвое выше человека. Залепив порез, Сулла огляделся, повинуясь внешней стимуляции, и устремился к папоротнику. Выполнение боевой задачи возобновилось.
Напряжение поводка ослабло.
Все это время Марк продолжал идти по маршруту, отслеживая обстановку перед собой – и в секторе продвижения декурии. Слоистым восприятием помпилианцы овладевали с раннего детства. Иное дело – полноценный корсет. Вторая «офицерская», четыре дня адаптации – и полевые учения. Хватит на плацу прохлаждаться, лодыри! Тут вам курорт или абордажная пехота?!
Прикусив сенсорный загубник шлема, Марк включил климатизатор. Под камуфляжем пронесся свежий ветерок, задувая к воротнику, на шею и лицо. Со временем, обнадежил себя Марк, корсет встанет на рефлекс. Со временем…
Четверо суток кипящих от напряжения мозгов. Ручьи пота. Дрожь в коленях. Сердце грозит проломить клетку ребер. Курсант Тумидус! Взять в корсет декурию! Минута десять. Плохо, курсант Тумидус. Очень плохо! Распустить! Минута отдыха. Взять в корсет! Распустить… Взять! Распустить… Взять! Минута ровно. Пятьдесят две секунды. Сорок семь. Тридцать одна. Двадцать восемь. Зачет! Следующий! Курсант Катилина! Взять в корсет! Курсант Сулла…
– Отработка движения строем по плацу. Курсант Тумидус!
– Я!
– Взять в корсет декурию! Командуйте!
– Декурия, равняйсь! Смиррр-на! Прямо шаго-о-ом – арш!
Едва заметная пульсация корсета задает ритм. Марк ощущает себя единым целым с десятком бойцов. Дыхание – общее, пульс выравнивается…
«Налеее-ву!..»
Он не произносит команду вслух. Нужда в «ать-два» отпала, утратила смысл. Декурия, гигантская сколопендра, движется с проворством насекомого. Без внешнего насилия она не способна распасться на сегменты. Бьют в плац подошвы десантных ботинок. От ударов содрогается земля. Декурия поворачивает, не сбиваясь с шага, ни на сантиметр не нарушив строй…
