— Он говорит, — нараспев переводила слова старика индианка, — что Библия — это личное имущество. Так же, как он не отдал бы тебе чужую лошадь, он не станет указывать тебе путь к Библии, пока не будет уверен, что она принадлежит тебе по праву.
— Так он знает, где она находится? — с надеждой воскликнул Филип.
Девушка перевела вопрос и, выслушав ответ старца, сказала:
— Он не будет отвечать, пока ты не докажешь, что эта Библия — твоя.
— Какие доказательства являются достаточными для него?
— Вчера ты упомянул о дневнике. Он при тебе?
Филип улыбнулся и, поклонившись, вышел. Спустя минуту он вернулся с дневником Энди Моргана. Осторожно пролистнув хрупкие желтые страницы, молодой человек нашел нужное ему место.
— Ты читаешь по-английски? — спросил он девушку.
Та с достоинством кивнула.
Филип приблизился к ней и ткнул пальцем в нужное место. Индианка склонилась над дневником. От свежего, чистого запаха ее волос у Филипа закружилась голова. Он надеялся, что она будет читать медленно и ему удастся побыть с ней рядом.
— Могу я показать это Нанауветеа? — спросила у Филипа девушка. Ее лицо было так близко, что Филип сумел разглядеть ее гладкую темную кожу и коричневые крапинки в черных глазах. Не отводя от нее взгляда, он кивнул и отдал ей дневник.
Девушка грациозно опустилась на пол рядом со стариком, положила дневник ему на колени и указала нужное место. Текст дневника гласил:
«Вот уже семь лет минуло с тех пор, как мы не имеем никаких сведений о Кристофере. У нас почти не осталось надежды увидеть его живым. Последнее известие о нем мы получили из вторых рук незадолго до начала военных действий. В то время мой дорогой сын проповедовал среди вампаноагов. Мы пребываем в полном неведении, что с ним сталось, здоров ли он, и можем быть уверены лишь в одном — его судьба в руках Божьих. Кристофер не страшится людей, способных убить его, ибо знает: душа его неуязвима. Горько сознавать, что он умер бездетным, не оставив сына, которому мог бы передать фамильную Библию в соответствии с моим напутствием, данным ему на церемонии. Но, быть может, я ошибаюсь, придавая такое значение материальному символу. Всевышнему не нужна запись, чтобы понять, кто следует Его путями. Мне же остается лишь уповать на то, что мои потомки никогда не утратят веру в Господа».
Пока девушка читала, лицо старого индейца оставалось бесстрастным. Как только голос прекрасной индианки смолк, из-под накидки появилась дрожащая морщинистая рука и легла на страницы дневника. Старец закрыл глаза и слегка подался вперед.
