— Однако ж, господин Коул, мне кажется странным, что отец вдруг решил продать вам свою долю. Она приносила хорошие дивиденды — более четверти всего дохода семьи.
На Филипа осведомленность Присциллы произвела еще большее впечатление, чем на Коула. Тем не менее молодой человек сделал вид, что сказанное сестрой не было для него новостью.
— Откуда, дорогая, ты так хорошо знаешь о делах Бенджамина? — осторожно осведомился Коул.
Присцилла сунула палец в вазу, делая вид, что проверяет, достаточно ли в ней воды. Обнаружив, что ваза полна до краев, она поморщилась. После этого девушка невозмутимо извлекла откуда-то носовой платок и вытерла палец насухо.
— При всем уважении к вам, мистер Коул, — сказала она небрежно, — полагаю, что вас это не касается.
— А я, дорогая леди, полагаю, что вам не подобает заниматься делами, в которых вы ровным счетом ничего не смыслите, — проговорил с некоторым раздражением мистер Коул. — Сложные вопросы — прерогатива мужчин. А теперь, если вы не возражаете… — И коммерсант высокомерно указал Присцилле на дверь.
Девушка с немой мольбой взглянула на брата. Филип понял: Присцилла хотела, чтобы он разрешил ей остаться. Он и сам желал этого. Присутствие близкого человека помогло бы ему обрести уверенность в себе. Но как он будет вести разговор с Коулом, если тот увидит, что в делах он зависит от совета сестры?
— Мистер Коул прав, Присцилла, — сказал Филип. — Теперь этим занимаюсь я. Думаю, я справлюсь.
Взгляд девушки из протестующего стал гневным. Она поджала губы, и ее глаза наполнились злыми слезами. Мистер Коул улыбнулся — то ли с пренебрежением, то ли снисходительно.
В этот момент отворилась дверь, и на пороге возникла оживленная Констанция. В руках она держала поднос, на котором стояли две кружки имбирной воды, подслащенной патокой. Эти кружки испанского стекла, привезенные с острова Барбадос, Констанция доставала только по особым случаям.
— Угощайтесь, джентльмены, — сказала она нараспев, а затем с некотором недовольством обратилась к дочери: — Присцилла, что ты здесь делаешь? Неужели не видишь: мужчины заняты.
После этих слов Присцилле ничего не оставалось, как покинуть комнату. Между тем мистер Коул обернулся к Констанции, держась так, словно ее дочь и не появлялась в кабинете:
— Ты всегда была прекрасной хозяйкой, — изрек он, взяв с подноса одну из кружек. Констанция с благодарностью улыбнулась и, не желая мешать серьезному разговору, дипломатично вышла из комнаты.
