Николай не мог отказаться от внимания, которое его, как известного человека, занимающегося благотворительностью, талантливого организатора выставок, повсюду сопровождало. Мне, как собственнице, в то время, любое внимание женщин, казалось, чуть, ли не посягательством на него. Столько было пролито слёз, аргументом которых было, кажущееся его предательство. Непонимание ложилось пропастью между ними.
Ведь мы были столь похожи. Каждый стремился достичь вершин. Николай боялся моей силы духа, стремлений завоевывать пространство, в котором, мне, уже тесно. Со стороны, я была не понята многими, к кому обращала взор, получала уколы, в глаза выговаривали моё несовершенство во многом, мол, что молода, с гонором, с претензией стать не меньше, нежели сам Пикассо, только-то: красота, да и ту они старались унизить.
По ночам, я жаловалась Фадееву, что очень мало, кто в кругах бомонда и его окружении, похож на меня с ним. Он этого не отвергал. Ночи любви нас делали партнерами, близкими людьми. Мы мечтали о будущем, стараясь строить семью, пусть гражданскую, на гармонии и любви. Мой рост в технике письма в светских кругах многих раздражал. Однако от этого я становилась сильнее, научилась противостоять бездарности. Гордячка!..
Плача по ночам, я очаровывала холодной красотой на приемах и вечерах.
Фадеев это видел, его опека, как ему казалось, уже не нужна. Ко мне проникся вниманием и заботой, сам Вице — Губернатор, Олег Достоевский, ярко выраженный красавец, на вид 45 лет, хотя ему было около 60.
Это злило, радовало и пугало Фадеева, «подопечная» превзошла все ожидания, всё происходило на его глазах, стремительно, он, в течение событий, как умудренный опытом человек, не вмешивался, наблюдал со стороны, становясь ревнивцем.
От безысходности, Фадеев искал сочувствие среди друзей, которые, скорее всего, его жалели, открыто шептались за спиной, отмечая, что его корабль тонет, а все от того, что на нём присутствовала женщина, к тому, же не та, которая нужна ему, она тащила на дно, в бездну.
Моя встреча с Толей Мур, модным молодым галлеристом, сделала в глазах всех, Фадеева, не иначе, как вторым лицом. Толя прилюдно заявлял, что его видение прекрасного, уже теряет актуальность в сегодняшней рутине открытия имен. Я, как не кто открыто восхищалась Толей. В нем столько — всего нового: яркого, впечатляющего, не стандартного. Как не странно, мы сблизились, находя много общего. Молодость, общность взглядов на многое, в основном, это и притягивало.
