— Не могу выразить, как я счастлив познакомиться с вами, дорогая леди. — Пирс припомнил слова Стоуна, что капитан «Вильяметты» — отец прекрасной южанки, и сдвинул брови. — Пакуин… Пакуин… не припоминаю, чтобы когда-нибудь слышал эту фамилию. Или… постойте! Не водил ли ваш отец пароход по Миссисипи? Новый, современный и комфортабельный пароход?
Темные, медного оттенка ресницы затрепетали, как если бы само слово «Миссисипи» неприятно поразило девушку, что еще больше заинтриговало Пирса.
— В самом деле, — лениво, чуточку томно протянула она. — Но это было так давно, так давно…
Боже, она была обворожительна, она кружила голову! И вдруг Пирсу некстати подумалось: а не случалось ли ему «работать» на пароходе капитана Пакуина? Тот тоже мог слышать о нем и знать, чем он занимается. Его прошиб ледяной пот. Он должен, просто обязан это выяснить!
— Не скажете ли, как назывался пароход? — спросил он с принужденной улыбкой. — Мне приходилось много путешествовать по Миссисипи.
— «Элли Сью», — ответила девушка, и ее улыбка слегка померкла.
— «Элли Сью»! — воскликнул Пирс, вне себя от радости, поскольку на борт данного парохода его никогда не заносило. — Нет, к сожалению, на нем мне плавать не приходилось!
Ответная улыбка мисс Пакуин почти ослепила его:
— Ах, какая досада! Что ж, судьба порой предоставляет человеку второй шанс. Видите, нам все-таки удалось заманить вас на борт своего судна, мистер Кингстон, не так ли?
— Однако мне пора разыскать жену, — пророкотал Джейк Стоун.
Он сделал широкий жест, указав на длинный ряд лавок и магазинчиков, украшенных патриотическими плакатами в честь Четвертого июля, возле которых толпился разряженный народ.
— Давайте обсудим детали забега, и я вас покину. Вон там, посмотрите, улица выходит к реке. С полмили вниз по дороге стоит амбар. Место там ровное, и мы расставили вешки так, что не ошибешься. Лошадки сделают круг, место старта будет и финишем.
— А что за вешки?
— Флажки, что же еще! — ухмыльнулся Стоун. — Сегодня как-никак День независимости.
— Отлично! — с энтузиазмом откликнулся Пирс. — Там будем я и моя лошадь, причем в назначенное время.
Скандинав расхохотался, словно это была необычайно удачная шутка. Вид у него был весьма самодовольный, и Пирс не мог не подумать, что чуть позже назначенных трех часов это выражение надолго покинет лицо его конкурента.
Когда белокурый гигант повернулся, чтобы уйти, Ласточка (Пирс решил, что отныне именно так и станет называть ее) его остановила:
