Он допел песню только до половины, когда толпа прорвала цепь охранников и ринулась на сцену подобно обезумевшему стаду. Он запаниковал. Страх парализовал его. Он не мог пошевелиться.
Девушка обхватила его за шею, прежде чем он успел сообразить, что происходит. Ее грубо оторвал от него Люк, появившийся с молниеносной быстротой. Другая девица уцепилась за его ноги, впившись в него когтями и издавая странные мяукающие звуки. Ее с трудом оторвали от него.
Все завертелось, как в кошмарном сне. Только что музыка и полная гармония — и вдруг безумие и насилие, Люк тащил его со сцены, ногами и локтями отбиваясь от стада. Его ноги едва касались пола. Он опомнился только в машине.
— Срань собачья! — воскликнул он. — Что случилось?
— Я говорил им, у них мало людей спереди, — проговорил Люк. — Я говорил Берни, что они прорвутся.
— А он что? — спросил Эл, чувствуя, как закипает в нем гнев.
— Вы же знаете Берни. Но я ему говорил.
Эл вполне мог представить себе этот разговор. Толстый Берни, скорее всего, пожал плечами и сказал: „Не гони волну". В конце концов, ему что за дело, если Эла разорвут в клочья поклонники. Зато какая реклама!..
Когда это произошло, Эван, Плам и Глория находились в первых рядах.
— Отдайся толпе, чувак! — крикнула Плам в восторге. — И держись!
Эвана охватила паника, а толпа все напирала и несла его к сцене. За что держаться?
Глория хохотала и лезла на сцену. Плам спокойно усмехалась. Казалось, это невообразимое столпотворение нисколько не беспокоило девиц.
Эван видел, как толпа топчет упавших охранников и идет по их телам, как по ступенькам, чтобы подняться на сцену. Никого, казалось, не волновало, что Эла там уже не было.
— Держись, чувак, — взвизгнула Глория, — и двигайся со всеми.
Он ничего другого и не мог. А потом сзади раздались крики и визг. В зал ворвались охранники с дубинками и принялись раздавать удары направо и налево.
Ему безумно хотелось выбраться отсюда. Но он не мог никуда свернуть. Неожиданно Эван почувствовал, что колени подгибаются и он падает. И он знал: если толпа за его спиной не остановится, его затопчут насмерть.
Эдне Нью-Йорк не понравился. И после всех этих лет она вынуждена была признаться себе, что и Мелани ей не нравится. В глубине души она давно знала, что ее родственница — порядочная дрянь, но только теперь она вдруг обнаружила, что может так думать и даже произнести это вслух. Беда вся в том, что Пол такой милый. Она всегда была к нему очень привязана. Как и она сама, он думал только об интересах Эла. Они вместе помогли Элу взобраться на самый верх, и они были единственными по-настоящему преданными ему людьми.
