— Я тебя ненавижу, — сказала Даллас Коди, когда он вернулся, проводив гостей. — По-настоящему ненавижу, и более того, считаю, что ты голубой. Слышишь меня — ГОЛУБОЙ!
Она изливала гнев, который вызвало у нее появление Бобби. Коди просто оказался под рукой.
— Ты пьяна, — заметил он тихо, — почему бы тебе не лечь спать?
— Голубой! — насмехалась она. — Гомик!
Он сжал губы.
— Я ухожу. Поговорим завтра.
— Ну конечно, иди домой или, еще лучше, беги прямо к мамочке. — Она сорвала с себя блузку и угрожающе придвинулась к нему. Грудь у нее была идеальной. — Я тебе бесплатно предлагаю то, за что другим приходилось платить. Но это не для тебя, так? Ты лучше трахнешь какого-нибудь милого мальчика… Ты лучше…
Он быстро подошел к ней и схватил ее за плечи.
— Что ты хотела сказать… За что платили другие мужчины?
Она неожиданно замолчала.
— Да так, проехали.
Он тряхнул ее.
— Что ты хотела этим сказать? — Теперь разозлился он.
Она попыталась высвободиться, но он держал ее крепко.
— Сказала же, проехали… — пробормотала она.
Его гнев угас.
— Я ведь совсем тебя не знаю, верно? Боготворю тебя и не знаю о тебе ничего. — Он отпустил ее и повернулся, чтобы уйти.
Она побежала за ним, догнала и повернула к себе.
— Я была шлюхой, — закричала она, — дешевой двадцатидолларовой шлюхой! Доволен теперь? Как это тебе? Неудивительно, что ты не хочешь со мной спать… — Гнев уступил место слезам, и она с рыданиями упала на диван.
Он был потрясен. Но ведь он никогда не пытался узнать о ее прошлом, потому что боялся того, что может открыться.
Он подошел к ней, обнял и утешал, пока она рассказывала ему о себе.
Она не упомянула Лу Марголиса. Не рассказала о Бобби и их отношениях. Не стала говорить, что в семнадцать лет вышла замуж.
Она рассказала ему то, что считала возможным. То с чем он мог бы смириться и продолжать любить ее.
Рано утром на следующий день они заказали самолет, слетали в Лас-Вегас и там поженились.
Коди знал, когда он был по-настоящему нужен.
Скользнув в постель к мужу, Мелани с ужасом поняла, что обнимает женщину. Линда пришла в не меньший ужас. Что касается Пола, то он от души понадеялся, что в этот миг в Новом Орлеане разразится страшное землетрясение.
Эдна тем временем все еще пребывала в шоке, застав своего возлюбленного мужа за такими занятиями, которые, с ее точки зрения, могут существовать только в жизни законченных извращенцев. Ее вырвало, и единственное, о чем она могла думать, так это об испорченном ковре. Но почему-то, впервые в жизни, это не имело для нее никакого значения, и она продолжала пачкать ковер, не обращая внимания на враждебный взгляд Золотой дамы, которую Эл отшвырнул на другой конец комнаты.
