Он переступил черту. Забрал у нее невинность и не может дать ей взамен что-то столь же ценное. Разве он не чудовище?
Он отвернулся и посмотрел в окно. Через пару часов над холмами забрезжит рассвет.
Есть только один способ сократить ее потери. Сделать так, чтобы на ее сердце осталась небольшая рана, но оно не было разбито.
Он закрыл глаза и вздохнул.
Ему придется ее отпустить.
— Уже почти утро, — грустно произнесла Лилли, поглаживая своими маленькими ладошками его грудь. — Через несколько часов я поеду на работу.
А что будешь делать ты?
Он открыл глаза:
— Полечу в Мексику.
Лилли глубоко вдохнула.
— Алессандро, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты знал, что я…
Повернувшись, он прижал палец к ее губам:
— Давай не будем разговаривать.
Приблизившись к ней, он вдохнул ее пьянящий аромат и позволил себе в последний раз насладиться ее теплом и красотой.
— Эти выходные были самыми счастливыми в моей жизни, — прошептала Лилли. — Мне жаль, что они закончились. — Она грустно улыбнулась: — Через несколько часов ты забудешь о моем существовании.
— Я никогда тебя не забуду, Лилли, — сказал Алессандро, и это была чистая правда.
— О, — выдохнула она.
Ее взгляд выражал чувство облегчения и благодарность. Похоже, она решила, что его слова означают, что у них может быть будущее. На самом деле это не что иное, как прощание.
— Тогда подари мне поцелуй, который я никогда не забуду, — сказала она, приложив ладонь к его небритой щеке.
Алессандро посмотрел на ее полные розовые губы, и его снова захлестнула волна желания.
«Последний раз», — сказал он своей совести. Он расстанется с ней на рассвете. Отпустит ее, пока не разбил ей сердце.
С этой мыслью Алессандро поцеловал ее, затем, забрав у нее подушку, уложил Лилли на матрац и опустился поверх ее обнаженного тела.
Он знал, что воспоминания о радости, которой светятся сейчас ее глаза, и ее странная вера в его хорошие качества будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Его пронзила боль сожаления.
Затем он приподнял бедра Лилли, закрыл глаза и слился с ней воедино.
Месяц спустя Лилли сидела в отделе кадров. Лампы дневного света мерцали и гудели, действуя ей на нервы. Она чувствовала себя плохо и очень надеялась, что ослышалась.
— Мне жаль, мисс Смит, но мы должны вас отпустить, — сказал ей приятный пожилой мужчина, сидящий в кресле напротив. — Боюсь, «Каэтани ворлдвайд» не самое подходящее для вас место.
Почувствовав тошноту, Лилли сделала глубокий вдох. Она знала, что это произойдет. Знала, что, несмотря на все свои старания, однажды потеряет работу. Стараниями невозможно компенсировать ее медлительность из-за того, что буквы и цифры пляшут у нее перед глазами.
