— У тебя найдется ровно двадцать три евро? Я бы тогда расплатился карточкой.
Мои пальцы в момент потеряли гибкость и теплоту. Предстоящий романтический вечер разбился вдребезги. К этому так же невозможно привыкнуть, как к обливанию холодной водой. Я отвернулась, чтобы достать деньги из кошелька. Оправдания кончились. Все благовидные причины, по которым он не платил за меня до сих пор, оказались плодом моего разогретого воображения. Нет, он просто принципиально не собирался платить за девушку в ресторане. Ни за чужую, ни за свою. Ни через день после знакомства, ни через полгода. Только в исключительных случаях, которые анонсируются специальным приглашением. Мне стало горько и противно оттого, что Гийом продолжал гладить меня по плечу и бросать томные взгляды.
Мы вышли из кафе и двинулись по направлению к дому в молчании. Осознание того, что мы не пара, выстраивалось в моей голове, словно Вавилонская башня в режиме перемотки «вперед». Он не хочет или не готов. Он не смотрит на меня в умилении, не восхищается моим интеллектом, не ценит моего образования, не понимает моего юмора. Он не знает старых советских фильмов и не читает скучных, но дисциплинирующих классических книг. Он не снимает с себя пальто, чтобы укрыть меня от дождя. С ним я должна заботиться о себе сама. А я не хочу или не готова.
Мой шаг все замедлялся и замедлялся, как будто распоясавшиеся мысли забивались в мозжечок и мешали ему регулировать движения. Я с трудом передвигала ноги вдоль Арсенального канала, едва волокла их по набережной Рапэ и, наконец, встала как вкопанная посередине моста Аустерлиц. Ступни словно приросли к тротуару. Похоже, я не смогу пошевелиться, пока не расставлю все точки над i.
— Послушай, я так больше не могу. Это не по мне.
Гийом непонимающе взглянул на меня.
— Ну, вот сейчас в ресторане… Мне трудно говорить на эту тему, я ведь тоже за равенство прав… и все такое. Я вообще работяга — с пятнадцати лет на гонорарах… Но я никогда не платила за себя, когда куда-то выходила со своим парнем. Даже кошелек не брала, потому что он покупал мне жетоны на метро. Знаю, у вас так не принято, эмансипация, бла-бла, но… у нас принято по-другому.
Я все время об этом думаю, и это отравляет мне существование.
— Ты хочешь, чтобы я платил за тебя в ресторане? — коротко уточнил Гийом.
— Да нет же! — всплеснула руками я, проклиная его не испорченный чтением галантных романов ум. — Я хочу, чтобы ты хотел
