Расставались мы, конечно, большими друзьями. Я сделала вывод, важный для всех девушек на выданье: ничто так не располагает к вам его родственников, как смущенная улыбка и молчание. Видно, судьба очень хотела выдать меня замуж, раз искусственно помещала в такие условия, где я, говорливая и язвительная, могу только молчать и улыбаться.
А цветки кабачка оказались до обидного неромантичным блюдом: по сути, они лишь красивый предлог для кляра из яиц и муки.
Без особых на то оснований я всегда была уверена, что выйду замуж за богатого человека. Поэтому, когда я отперла ключом, только что полученным у домоправительницы мадам Лопез, дверь квартиры Гийома, я сразу поняла, что отношения наши ненадолго. Точнее, что они уже затянулись.
Проход загораживала хлипкая этажерка, нагруженная банками с крупой и коробками с порошковым картофельным пюре. Сразу налево была кухня… площадью два квадратных метра, из них полтора занимали стиральная машина, раковина и покосившиеся фанерные стеллажи с провиантом на случай войны — макаронами, мукой, консервами. На полу — горка мусорных пакетов и батарея пустых бутылок. Здесь не попеть песен под гитару, не почаевничать с подругой. Холодильник занимал почетное место в гостиной: белым бочком он прижимался к маленькому телевизору, балансирующему на кривоногой табуретке. В нише встроенного шкафа, из которого для экономии пространства вынули двери и полки, переплелись розетками десятки проводов, разбегающихся от удлинителя в разные углы квартиры. Большую часть гостиной занимала раскладная сушка для белья. А за ней, в углу комнаты, стояла совершенно независимо от стены чугунная батарея.
Я втащила чемодан в комнату Гийома («дальнюю», как было сказано в легенде, которую он прислал мне перед отъездом — она начиналась в зале прилета аэропорта Шарль-де-Голль и заканчивалась фразой: «Вот и диван. Располагайся (в мини-баре напротив есть бутылка вина), включай телевизор и жди меня — я приду ровно в семь»). Как и наш номер в брюссельском отеле, это была комната-кровать, точнее, комната клик-клак. Стены были завешены полотнищами агрессивных расцветок. На кровати возлежала электрогитара.
Пользуясь отсутствием хозяев, я бестактно заглянула в смежную комнату. Ее занимал Готье, школьный друг Гийома, с которым они несколько лет назад вместе перебрались в Париж. Там не было ни электрогитары, ни черных плакатов с лозунгами вроде «Это моя территория», зато на бездействующем мраморном камине стояли фотографии маленьких племянников. Похоже, я плохо прицелилась: вот же, буквально за стенкой, живет сентиментальный человек, созданный для гармоничных отношений. Впрочем, за три тысячи километров такая маленькая осечка простительна… но тем более обидно. Тем более — потому что комната эта на полтора квадратных метра больше соседней.
