С трудом удалось убедить Гийома подняться в вагон поезда, отбывающего в Брюссель: он был уверен, что поезд начинен взрывчаткой. Однако, едва коснувшись сиденья, моментально забыл о том, что наша жизнь висит на волоске, и заснул мертвецким сном как-то совершенно без предупреждения. Трудность была в том, что билеты были у него, но где именно — я не представляла. Деликатные попытки разбудить Гийома результата не дали, и я с широченной улыбкой, предназначенной суровой даме-контролеру, принялась ощупывать его карманы. Сначала робко, потом настойчиво, а когда дама взялась за рацию, чтобы вызвать подкрепление, и вовсе бесцеремонно. Я ворочала его обмякшее тело, расстегивала все попадавшиеся на пути молнии и пуговицы, залезала холодными ладонями под рубашку и за пазуху. Съел он их, что ли? Между тем в вагон пришли еще двое дюжих молодцев в синей форме, и мне стало совсем не по себе. Гийом полулежал у меня на коленях, потому что единственное оставшееся непроверенным место на его теле были задние карманы джинсов. Я не понимала, о чем говорили трое контролеров, но по интонациям чувствовала, что их терпение подходит к концу.
— Вот они, вот они, — радостно воскликнула я, нащупав сложенные бумажки в заднем кармане.
Едва я потянула за них, Гийом вдруг проснулся. Да не просто проснулся, а больно схватил меня за руку и стал повторять:
— Брось нож, брось нож, брось нож! Полиция!
— Из Амстердама едут, — усмехнулся самый высокий контролер. — Что за траву ты курил, парень?
Гийом озирался по сторонам пустыми глазами и стальной хваткой сжимал мое запястье.
— Отпусти, — принялась я выдергивать руку. — Я просто искала билеты!
— Мадемуазель, может, нам и правда стоит вызвать полицию? — спросил второй контролер.
— Нет, спасибо, я справлюсь.
Гийом наконец отпустил мою руку и обмяк в кресле. Контролеры ушли. Я, насупившись, уставилась в темное окно.
— Прости. Мне сквозь сон показалось, что меня собираются обворовать.
— Да что с тобой не так?! — взорвалась я. — То за нами следят, то поезд взрывают, то тебя обворовывают. Откуда такая мнительность?! Может, ты еще думаешь, что меня подослало КГБ?
Наши соседи по вагону тихонько вышли.
— Ну, так далеко, положим, моя мысль не простиралась, но…
— Но?
— Честно говоря, первые дни я был настороже — боялся, что ты можешь меня ограбить ночью или, того хуже, убить.
Я стала хватать ртом воздух от переполнявшего меня возмущения. Он подозревал меня в готовности совершить все смертные грехи, но при этом не брезговал долгими поцелуями перед отходом ко сну! Может быть, все авансы, которые он мне раздавал все эти дни, были всего лишь попыткой заручиться моей симпатией и тем самым нейтрализовать мои коварные замыслы?
