— Мой-то опять в командировке, — говорила одна. — Опять привезет подарки.
— А куда его отправили? — спросила другая.
— Не знаю. В Сибирь, кажется.
— Ну и что оттуда можно привезти? Шкуру медведя? — хихикнула третья, — вот моего, девочки, отправили в Италию на закупку новой техники. Он оттуда точно привезет шикарные вещи. Мамке своей и мне. Он всегда привозит нам одно и то же, чтобы не перепутать. Духи там, редкие или что еще…
— А мой виллу достраивает в Испании, — делая глоток вина, заметила вторая.
— Да брось! — почти в один голос удивились обе её собеседницы. И одна из них спросила, — не боитесь, что проверят?
Когда сидящие в шезлонгах увидели Ирину с полковником, едва держащимся на ногах, они замолкли и удивленно посмотрели на девушку. Ирина почувствовал себя белой вороной. В этом тесном мирке все знали досконально друг друга: и высокопоставленные военачальники, и их любовницы, и каждое неожиданное появление нового лица вызывало у девиц известное напряжение.
Сопровождаемые, не то удивленными, не то осуждающими взглядами, она с полковником вошли в другой корпус и пошли по коридору к сауне.
— Борисыч, стой, ты куда?
Кто-то громко окликнул полковника из глубины коридора.
Им навстречу шел, прихрамывая, полный низкорослый военный с подполковничьими звездочками на погонах. Поравнявшись со спутником Иры, он остановился, невольно преграждая путь.
— Борисыч, ты куда вчера пропал? Мы сидели до утра! — сказал он, обдавая Ирину ядреным водочным духом и широко улыбнувшись, обнажив при этом неровные желтые зубы.
— Да я… не помню. Проснулся у себя. Кто-то меня туда доставил, но кто, хоть убей! А ты чего хромаешь?
— Ударился ногой по пьянке! — подполковник, попытался придать своей желтозубой улыбке гусарский оттенок, чтобы произвести впечатление на незнакомую девушку. — Думал, ногу сломал, а оказалось — растяжение. Девчонки в амбулатории сильно замотали, теперь не болит. Я тут с одной медсестрой познакомился, — продолжил делиться подполковник, — страшна, как атомная война, но…
Он осекся, глянув на Иру.
— От этого есть только одно лекарство — примешь грамм триста и молодцом! — сказал полковник, подразумевая то ли ушибленную ногу, то ли атомную медсестру.
И захохотал громким баском, отчего его рука, которой он опирался на плечо Ирины, затряслась как в лихорадке, и ей по инерции, передались эти мощные толчки. Она торопливо отстранилась.
Подождав пока стихнет оглушительный смех, потому что спрашивать, когда полковник смеялся, всё равно было бесполезно, его сотоварищ по оздоровительным процедурам заинтересованно спросил.
