— А мне по фигу! — сказала та и пожала плечами.
— Макс, — сказал, падая на стул Паша, — я сегодня провернул одну сделку, удачную. Знаешь, где работаю?
— Нет, — ответил Максим, улыбаясь и подыгрывая однокашнику, желавшему чем-то похвастаться. — Скажи!
— Я коммерческий директор завода «Вектор»… — начал Паша.
— Помню, который машины для тушения пожара делает.
— Да. Сегодня толкнул четырнадцать машин в Таджикистан, — у нас в кармане международный контракт. Сечешь фишку? Позвонил директору и тот на радостях разрешил спустить всё бабло на командировку.
— Тогда понятно за что пьешь. Присоединяюсь!
Завьялов взял бокал с виски, приподнял его, будто чокаясь, и сделал глоток.
А Паша между тем продолжал говорить, пьяно растягивая слова:
— Во, отрываюсь! Бухаю здесь целый день.
Он показал рукой на почти пустой столик и отдельно на девицу, словно та входила в обязательный набор для полного отрыва. В ответ Максим, чтобы подначить бывшего школьного приятеля, сказал с иронией:
— Что-то не густо у тебя, поляну накрывать не умеешь?
— Ща всё будет, ты меня знаешь!
Сказкин хотел рвануть к барменше и Максим попытался его удержать за пиджак.
— Куда ты, Пашка, я пошутил, сейчас регистрацию объявят.
— Не-а, пусти, я пойду!
В это время, действительно, сонная девушка-диктор начала объявлять посадку на их рейс: «Объявляется посадка на рейс Москва-Заволжск, стойка регистрации номер двадцать».
— Ну, пора, пойдем! Брось ты всё! — Максим потащил Пашу вниз со второго этажа, тот слегка упирался, но все же, влекомый сильной рукой Максима, пошел вместе с ним. Апатичная девица проводила их ленивым взглядом и вновь потеряла интерес к окружающему миру.
Вскоре Боинг-737 натужно гудя турбинами, взмыл вверх, в московское небо и, совершив крутой разворот, понес их к берегам Волги.
Паша, казалось только этого и ждавший, откинувшись в кресле, вставил в уши наушники плеера и включил музыку. Сквозь басовитое гудение самолетных двигателей, заполнивших салон густым плотным звуком, похожим на звук старой бормашины в руках стоматолога, Максим разобрал, что пела Леди Гага, но Паша уже не слушал её. Он мгновенно заснул.
Во сне исполнительный директор свернулся клубком как маленький котенок, сполз немного вниз и оказался на правом плече Максима. Тот посмотрел на сонное лицо спящего, однако трогать его не стал, поскольку Сказкин не мешал Завьялову. За прошедшее после выпуска из школы время, его школьный товарищ немного изменился: жестче стали углы рта, на лбу появились небольшие морщинки. «Ничего не поделаешь, — подумал Максим, — мы меняемся не в лучшую сторону».
