— Охотно, государь, — воскликнул Лет. — С некоторых пор, Луций, у молодых девиц в Медиолане (Милане) возникла мода слушать по утрам соловьев. Неподалеку от этого города жила девица, весьма приверженная велениям моды. Однажды она спросила у родителей разрешения спать на открытой веранде, чтобы не пропустить утреннее пение этих сладкоголосых птах. Дочь была единственным ребенком, и родители, очень любившие ее, дали согласие. С тех пор девица укладывалась на ночь на открытом воздухе.
Причина такой страстной любви к соловьиному пению заключалась в том, что у этой девицы был сердечный дружок. Вот она и придумала ночевать на открытой со всех сторон веранде, чтобы ее любовнику не приходилось по ночам проникать в дом, где его вполне могли счесть за вора. С наступлением темноты тот перебирался через забор и влезал на веранду, где молодые люди тешились до первых признаков зари.
Как‑то любовники, слушая соловьев, которых, как всем известно, в окрестностях Медиолана несметное количество, так запарились, что потеряли осторожность и проспали до рассвета. Как назло той ночью отца мучила бессонница, и с первыми лучами солнца он отправился прогуляться по усадьбе. Заглянул и на веранду. И что же он видит?
Лет сделал паузу, его лицо приобрело несомненно — таинственное выражение.
Император, затаивший дыхание, широко открыл глаза.
— Что? — спросил он
— Его дочь лежит в обнимку с неким юнцом и одной рукой сжимает то, что доставляло ей такую радость по утрам.
— То есть соловья? — уточнил Коммод.
— Точно, государь, — подтвердил Эмилий Лет. — Из той замечательной породы, что живут в мужских штанах.
— А — а, так и говори, — засмеялся цезарь.
В этот момент заинтригованный Песценний тоже вставил в разговор умное слово.
— Каким же оказалось решение отца? — спросил он. — Он достойно наказал беспутную?
— Нет, уважаемый. Отец тихонько отошел и направился в дом. Вызвал жену и предложил ей посмотреть на свою ловкую дочку, которая не только прослушала утренние трели пернатого певца, но и сумела поймать его.
Бебий и вся компания засмеялись.
— Теперь о магистрате, явившемся в баню с чужой одеждой, — приказал цезарь.
— Это уже в моечной, — ответил Лет.
— Ладно, — согласился Коммод. — Полчаса, не более. Обед ждет. Клеандр, ты пока подготовь Венеру. Интересно, сможет ли Лет с ходу вступить в члены ее кружка?
— Это так трудно? — удивился Эмилий Лет.
— Квинт! — вскинул руку раскрасневшийся, без конца вытирающий пот Дидий Юлиан. — Это труднейшее испытание, с которым мне до сих пор не доводилось встречаться!.. Цезарь! Дозволь мне еще раз испытать счастье. Душа томится, я печален.
