— В армии ослабла дисциплина. Появились горлопаны, прилюдно обвиняющие тебя в робости перед германцами. Кое‑кто утверждает, что ты устроил свадьбу, а денежной раздачи в войсках не произвел. Не по обычаю, мол.
— Распять негодяев, как дерзких рабов!
— Ага, распять! Озлобить армию в преддверии похода?!
— Я не собираюсь воевать ни с квадами, ни маркоманами, ни с каким‑либо другим варварским племенем. Я вышибу из них мирный договор и протолкну его на военном совете.
— Да, вышибем и протолкнем, но не сразу. Если не испортим дело поспешными и неоправданными поступками. Зачем совету знать о деталях этого договора? Зачем знать о золоте? Мы — верховная власть, нам и договариваться с варварами. И всякому, вплоть до самых высших начальников, кто попытается вмешаться в это дело, сразу по рукам. Не грубо, но чувствительно.
Коммод кивнул.
— Это ты верно надумал. Умные поймут, а глупых, — тех, кто не умеет держать язык за зубами, — будем учить. Не поймут со слов, научим кровью. Но главное, убедим варварских князей в том, что играем честно. Что еще?
Клеандр замялся, потупил глаза.
— Говори, — подбодрил его император.
Спальник глупо, даже придурковато улыбнулся.
— Переннис…Что‑то он из дворца не вылезает. Пусть проветрится.
— Он уже доказал свою преданность.
— В чем? В том, что вертится возле твоей милости?
— Он ведет переговоры с послами варваров. И неплохо ведет. Дело движется к завершению.
— К какому завершению? Невелика заслуга принудить подписать варваров мир при условии, что мы выводим свои войска с их территории, а они обещают более не переправляться через Данувий с оружием в руках. Кто же выигрывает? Я все ждал, когда же он напомнит вашей милости, что варварам следует купить наше расположение и покровительство. Мы должны назначить хорошую цену за мир. Если мы мечтаем вернуться в Рим, мы должны въехать туда с помпой, а на это нужны средства. Далее, нам надо заставить вояк прикусить языки, для этого тоже нужны средства. Переннис не может не понимать, что загвоздка с заключением мира связана исключительно с финансовым вопросом. Но он молчит. Почему он молчит?
Коммод некоторое время раздумывал, потом хмуро взглянул на спальника. Тот сразу осекся.
— Ты имеешь в виду, — спросил император, — что брать их из государственной казны нельзя, иначе горлопаны начнут кричать, что мы разоряем державу? Тем более из войсковой кассы?
Клеандр кивнул.
— Ты, преступник, прав только в том, что без денег нам действительно не выбраться из этих диких краев, — задумчиво произнес император. — Государственная казна пуста — папаша слишком размахнулся на войну — так что там каждый сестерций сосчитан и стоит мне взять несколько монет, как тут же опекуны поднимут страшный вой, — он помолчал… — А денежки нужны, очень нужны. Причем, принадлежащие только мне лично.
