— Да, против варваров, мало чем отличающихся от животных, можно и не стесняться, однако на арене амфитеатра, в присутствии цезаря, каждый боец должен соблюдать кодекс чести, дать зрителям великого Рима время насладиться мастерством…
— Именно поэтому, — перебил его Бебий Лонг, — я не очень‑то высоко ставлю искусство гладиаторов. В настоящем сражении от него мало толку?
Теперь возмутился император, известный поклонник гладиаторских боев, скачек и всяких других развлечений на арене, особенно сражений с дикими зверями.
— Не скажи, Бебий. Средней руки гладиатор составил бы честь нашему войску, не говоря уж о подлинных мастерах.
— Подлинный мастер — да, государь. От остальных толку мало. Ваш отец уже пытался призвать их в армии. В легионах прижилась едва ли двадцатая часть, и то только те, кто из военнопленных.
Коммод нахмурился.
— В чем причина?
— Сила солдат в действии строем, организованной массой. На поле боя места для демонстрации искусства владения мечом обычно не хватает. Развернуться негде. Наши легионы сильны дисциплиной, выучкой в действии сообща. Когда легионеру приходится браться за меч, важна не красота, а умение быстро, с одного удара сразить противника. В сражении публики нет, аплодисменты выпрашивать не у кого. Если хочешь выжить, тем более победить, нельзя давать шанс противнику увернуться от решающего удара. В этом все искусство солдата. В бою тот хорош, кто соединяет свободное владение оружием, взгляд, соображение, быстроту и точность. Лично я предпочитаю орудовать щитом.
— Как интересно! — воскликнул Саотер и захлопал в ладоши.
Удивился и император. Недовольство его растаяло.
— Как это? — поинтересовался он.
— Щитом, государь, можно бить снизу вверх, в горло или подбородок противника — они обычно незащищены. Можно нанести удар умбоном* (сноска: массивная металлическая бляха, в центре щита, округлый выступ (им можно было оглушить противника). Он являлся центром рельефной композиции.) в грудь или ударить нижней кромкой по стопе или голени врага. Одним словом, победа достается тому, кто не теряет голову и способен использовать все, что подвернется под руку.
— Это все слова, слова, слова, — скривился Витразин.
Император поддержал его.
— Он прав, Бебий. Я, собственно, приказал вызвать тебя в ставку, чтобы ты продемонстрировал свое искусство, сразился на моих глазах и подтвердил славу лучшего бойца в армии. Витразин вызвался быть твоим противником. Мы поспорили, и я поставил на тебя.
