Потихоньку отворились городские ворота, и тайком греки зашли сзади того холма, на котором отдыхали беспечные варвары; император первый бросился в их средину и первый убил попавшегося ему под руку печенега. Его пример подействовал и пробудил некоторый пыл и военный задор в сподвижниках. Печенеги, не успевшие даже сесть на коней, были отчасти перебиты, отчасти взяты в плен. Победоносные византийцы, по приказанию императора, нарядились в печенежское платье, снятое с пленных и убитых, сели на печенежских лошадей, взяли их знамена и сделались до того похожи на печенегов, что могли бы испугаться самих себя. В этом виде они направились к реке Меласу (Карасу), протекающей вблизи Хировакх, где должен был проходить на возвратном пути печенежский отряд, ушедший к столице. Расчет Алексея вполне оправдался. Печенеги, возвращаясь с награбленным добром, издали приняли переряженных византийцев за своих земляков и, неосторожно приблизившись к ним, понесли чувствительное поражение. Число пленников увеличилось, как и число голов, снятых с печенежских трупов. Это было в субботу вечером, 15 февраля.
В понедельник Масленой недели, 17 февраля, утром, император Алексей Комнин отправился обратно из Хировакх в Константинополь в торжественном и странном шествии: впереди ехали на печенежских конях и в варварском убранстве переодетые византийцы, за ними шли со связанными на спине руками настоящие печенеги, которых вели крестьяне, собранные из ближайших сел; затем еще следовали греческие всадники, подняв кверху окровавленные копья с воткнутыми на них отрубленными головами убитых печенегов. Классически образованная дочь Алексея с видимым удовольствием описывает этот отвратительный маскарад, которым ее отец праздновал наступление Масленицы; она с наслаждением припоминает рассказы участников маскарада о разных забавных случаях, которые сопровождали его шествие. Что, в самом деле, могло быть комичнее той сцены, когда попадавшиеся навстречу вооруженные греки трусили пред мнимыми печенегами, пока не узнавали в них подлинных византийцев?
В этом шествии вступил император в свою столицу. Население встретило его с восторгом, радуясь минутному избавлению от опасности и сочувственно удивляясь забавной выдумке. Но среди толпы, помешавшейся от масленичного веселья, нашелся один благоразумный человек, который напомнил о том, что для особенного торжества нет соответствующего повода. «Много радости, да мало пользы, много печали, да мало вреда», — сказал кесарь Никифор Мелиссин, определяя значение победы, одержанной Алексеем при Хировакхах, для победителей и побежденных. Его замечание не замедлило оправдаться самым горьким образом. Потеря нескольких тысяч человек не много ослабила грозную массу Печенежской орды, но зато сильно возбудила в ней желание скорейшей мести и побудила сняться с зимних кочевьев ранее обыкновенной поры. Не прошло двух недель, как печенеги снова разоряли города и села в окрестностях Константинополя. В первое воскресенье поста, 2 марта 1091 года, греко-восточная церковь празднует память мученика Феодора Тирона, который во время отступника Юлиана чудесным образом спас христиан от осквернения пищей, тайно окропленной кровью языческих жертв. В этот день благочестивые жители греческой столицы в особенном множестве посещали храм мученика Феодора в предместьях за городской стеной. Теперь они должны были отказаться от своего обычая: подле самого храма стояли печенеги, городские ворота были заперты, из города никого не выпускали.
