Вымотанная, она спала этой ночью гораздо лучше — после отвара, приготовленного сестрой Перпетуей, она проснулась спокойная и уверенная.
Она забудет о прошлом и устроится в Англии с помощью денег, что заплатит ей Анджело за «Каза Бьянка».
У него теперь все есть. Ее гордость, ее воспоминания, ее домик. Ее любовь.
За обедом Элли съела немного супа и пасты и, приободренная медсестрой, села во дворе под деревом. Было жарко, даже птицы почти не пели. День едва ли подходил для серьезных решений.
Сначала, услышав громкий лай, Элли решила, что дремлет. Но по двору мчался к ней реальный пес с круглой мордой и развевающимися ушами. Он махал хвостом и восторженно лаял.
— Поко?! Что ты здесь делаешь?
И тут Элли поняла, кто стоял в арке — высокий, стройный мужчина в кремовых брюках и черной рубашке.
«О нет, — думала она. — Это неправда. Это происходит не со мной».
Элли знала, как сейчас выглядит: испуганные глаза, распущенные волосы, простое платье. Она тут же вскочила со скамейки, сложив руки на груди, будто защищаясь.
Анджело помедлил, удивленно встретив этот жест:
— Добрый день, Елена. Как ты?
— Хорошо. До этого момента.
Он похудел, под глазами пролегли тени, а черты лица заострились.
Но она не должна была смотреть на него. Чувствовать боль.
— Мне сообщили, ты купил «Каза Бьянка». Если это подарок Сильвии, то ты зря потратил деньги. Она никогда не любила Порто-Веккио, предпочитая роскошь и богатство.
— Я купил его для себя. Хочешь знать почему?
— Видимо, чтобы доказать мне, что я не могу отказаться. Но это не важно. Дома нет, и меня тоже скоро не будет. — Она помолчала и продолжила: — Как ты нашел меня? Тебе сообщила матушка Фелиситас? Она обещала…
— Нет. Никто мне не сообщал. Я увидел письма в агентстве, адресованные монастырю, и вспомнил, что видел тебя за разговором с матушкой на ужине. Вдруг поиски завершились. Я приехал сюда и спросил о тебе.
Поко лежал перед Элли, размахивая лапами, и она почесала его живот. Волосы закрыли ее покрасневшее лицо.
— Ты искал меня? Зачем? Кажется, мы попрощались.
— Да, мы многое сказали друг другу. Но я не уверен, что все это — правда.
— Я теперь знаю правду, — сказала она, не глядя на Анджело и полностью сосредоточившись на собаке.
— Если ты о письме, то я был сердит, и мне было больно… Я сразу же пожалел о нем, но предотвратить отправку уже не мог. А когда вернулся в Порто-Веккио, тебя уже не было…
— Почему это тебе было больно? — Она посмотрела на него. — Или ты будешь отрицать, что вернулся в Рим ради моей сестрички Сильвии?
