Вожатая подошла к ним:
— Это новенькая ваша? Светлана Соколова? Что же ты, Светлана, идем!
— У нее галстука нет, — вмешалась Нюра Попова, которой до всего было дело.
— Ничего, — сказала Лида, — пойдем так. Для первого раза прощается, — и взяла Светлану за руку.
Светлана стояла, то поднимая, то опуская крышку парты:
— Я не пионерка!
— Как же так? — удивилась Лида. — Ах да! Ведь ты… Все равно пойдем; как гостья у нас посидишь, а в ноябре дашь торжественное обещание и будешь настоящей пионеркой.
Светлана ответила страдальческим голосом:
— Нет, я не хочу.
— Как? Пионеркой не хочешь быть?
Туся Цветаева насмешливо сказала:
— Она в оккупации жила, ее фашисты научили, вот и не хочет!
— Замолчи! — строго сказала Лида.
Светлана, сжав кулаки, метнулась к Тусе. Вожатая с трудом удержала ее.
— Девочки, уйдите! Все уйдите! Идите в пионерскую комнату и ждите меня там.
— Не смеет! Она не смеет мне говорить так! — кричала Светлана. — Моя мама коммунисткой была, они ее убили за это! Никто не смеет мне так говорить!
Вожатая крепко держала ее за обе руки:
— Ну успокойся, успокойся!.. Уйдите, девочки!.. Сядь, Светлана, давай спокойно поговорим… Почему ты не хочешь быть пионеркой?
Светлана заговорила уже со слезами на глазах:
— Когда нас в третьем классе всех принимали… я больна была… а потом хотели осенью… а осенью немцы пришли… Ты думаешь, я не жалела, что у меня галстука нет? Уж я бы его вот как берегла!.. А теперь… что же я… торжественное обещание давать?.. С маленькими, с девятилетними?.. Ведь мне уже тринадцать с половиной лет! Я лучше через год прямо в комсомол…
Нюра Попова, которой до всего было дело, как раз в эту минуту просунула в дверь свой острый носик и воскликнула удивленно:
— Тринадцать лет? И только в четвертом классе учится?!
У Светланы опять начали кривиться губы:
— Вот видишь!
Лида подошла к двери:
— Нюра, уйди!
— Да я ничего! Ты придешь, Лидочка? — Нюра исчезла за дверью.
Светлана встала:
— Иди к ним, Лида, они тебя ждут. Только не говори, пожалуйста, никому.
Лида обняла Светлану — она знала, что иногда это помогает.
— Как же я тебя одну отпущу — такую расстроенную?
А из пионерской комнаты — нарастающий гул, там четвертый «А», предоставленный самому себе. И Евгении Петровны, классной руководительницы, нет, на беду, — хворает уже вторую неделю.
Лида заторопилась в пионерскую комнату:
— Подожди меня, Светлана, не уходи, я сейчас. Я только скажу им, чтобы они не кричали.
Когда Лида через минуту вернулась в класс, Светланы там уже не было.
