Уж лучше в колонию под конвоем!
Коллега Линднер нас сжил со свету,
С тех пор как он здесь — нам жизни нету.
Прогнать бы в шею педагога,
Адью — и скатертью дорога!
[5]Оба они еще некоторое время прислушивались к отзвучавшим словам. Наконец Альберт воскликнул:
— А лихо мы это с тобой состряпали!
— Почему это «мы»? — Друга явно был не согласен с таким толкованием своих авторских прав.
— А потому, что на стол учителю его положу я, — объяснил Альберт. — И переписать надо. Твою лапу он не разберет. Эх ты, сочинитель!
— Не надо меня так называть!
— Как?
— Ну… сочинителем.
— Да я все забываю, сочинитель, — сказал Альберт. — А переписать мне все равно придется.
— Ты что, правда хочешь?.. — Друга испытывал некоторую неловкость.
— А ты как думал? Искусство — оружие! Это я где-то читал.
— А вдруг узнают, кто написал?
Альберт равнодушно пожал плечами.
— Ну и что?
— Тоже правильно, — согласился Друга.
Раздался звонок. Придя в класс, Альберт сразу же принялся переписывать стихотворение. Порой, когда он не мог разобрать каракули Други, он совал ему листок под нос, прося объяснить.
На следующей же перемене Альберт положил листок учителю на кафедру.
Линднер вошел, сел, сказал что-то ученикам, но вдруг запнулся и взял листок со стихотворением. Прочитав, должно быть, только первые несколько строк, он снял очки, протер их о рукав, как всегда делал, когда не знал, что сказать, или принимал какое-нибудь решение. Затем он улыбнулся всему классу. Однако Друга заметил горькую складку в углу рта и на миг пожалел, что они подложили учителю стихотворение. Но тут же ему пришло на ум, что он ненавидит учителя, и он заставил себя злорадно ухмыльнуться.
— Возьмите учебники, — сказал учитель, — и прочтите последний абзац на двести шестнадцатой странице. Мы потом поговорим о том, что там написано.
«Время хочет выиграть, — догадался Друга, — чтобы стихотворение до конца прочитать». Альберт посмотрел на него понимающе, и оба ухмыльнулись. Неожиданно подняв голову, учитель заметил это. Но ничего не сказал, а стал читать дальше. Время тянулось страшно медленно, и Друге показалось, что учитель хочет выучить стихотворение наизусть. В конце концов, Линднер сложил листок и сунул его в боковой карман пиджака.
— Прочитал? — спросил он Другу Торстена.
За Другу ответили сразу многие голоса:
— Да.
— Хорошо, — сказал учитель. — А теперь, Друга, расскажи нам, почему во Франции четырнадцатое июля отмечают как национальный праздник.
Друга встал. Он так и не успел прочитать заданного и сразу начал запинаться.
