Все было так, как если бы кто-то из нас схватил другого за руки и силой удерживал на месте, и это продолжалось вечность.
Наконец то ли я очнулся и медленно встал, то ли она сумела как-то вырваться из моего взгляда, закрыла глаза ладонью, потом опустила руку, зажмурилась… Выпрямившись, даже отшатнувшись от стола, она сказала тихо и по-русски (чисто, без всякого акцента):
— Так это вы? Вы ищете задачу? Ее там нет. Да вы садитесь, Иван Николаевич!
Стоя, я оказался слишком длинным и вообще нелепым рядом с этой девчушкой. Она махнула мне рукой, как учитель, сажающий класс на место, и сама присела по другую сторону стола.
До меня стало доходить, что уж мой-то шок мог быть вполне законным. Я имел право потерять дар речи при виде такой солнечной, волшебной красоты. А мог бы просто не поверить, что она реальна, эта маленькая фея с теплыми карими глазами и двумя толстыми золотисто-русыми косами до пояса.
— Здравствуйте, — сказал я хриплым шепотом. — Наверно, это вы хотели меня встретить?
— Да. Меня зовут Элизабет. Или Бет. Давайте выйдем на улицу. Мы здесь мешаем.
Солнце тем временем опустилось ниже и заполнило весь город. Пятна, столбы, полотна розово-оранжевого света слепили и сбивали с толку. Я почти не видел, куда мы шли. Кажется, вниз, лицом к закату. Я долго не решался посмотреть на Бет, щурился и молчал, и она молчала. Мы, как сообщники, ни словом не обмолвились о странном начале нашего знакомства. Бет, наконец, заговорила:
— Это я учила Санни. Задачу тоже сформулировала я, а ей ее подбросили, что называется, «на спор». Сейчас уже не очень важно, что там у них вышло, и почему Санни отправила ее на конкурс. Если хотите, я потом вам расскажу. Но, строго говоря, моя вина, что вы встретились с этой… проблемой.
— Не огорчайтесь, ничего страшного не случилось, — уверил я Бет. — Вам из-за этого устроили неприятности?
— Мне? — Бет слегка удивилась (так, чуть-чуть). — Нет. Но мне бы хотелось закрыть эту историю. Вы не расскажете, что вы с ней сделали, с этой задачей?
— Я ее решил, — сказал я отрешенно.
— Даже так? — Бет вздохнула. — А потом?
— Потом я ее сжег. Мне показалось, что если выпустить ее на волю, то очень скоро настанет конец света. Я неправ?
— Еще как прав, — кивнула Бет.
— Никто, кроме меня, этот листок не видел, и никто не знал, что я мучился над задачкой из Иллирии.
— А вы долго мучились?
— Да. С месяц или чуть побольше.
Бет покачала головой, но ничего не сказала.
