«Куда итти?» — бился в мозгу напряженный вопрос. — «Сюда повернуть, или туда?» — перебегали глаза с одной улицы на другую.
Наконец, Антошка насмелился и спросил у прохожего в старом замасленном пиджаке:
— Дяденька, а где тут Авиахим находится?
Прохожий быстро повернул в его сторону голову и неохотно отмахнулся, как очень занятый человек:
— Не знаю. Мильтона спроси.
Ресницы Антошки часто замигали. «Какого мильтона?» — не понял он в первую минуту. Но переспросить уже было некогда: спина несловоохотливого прохожего мелькала далеко впереди среди идущих в разные стороны фигур, броситься же догонять его не хватило смелости.
Антошка беспомощно огляделся еще раз — и вдруг около трамвайной остановки увидел милиционера в белых нитяных перчатках, в пылающей малиновым цветом фуражке и ярко начищенных франтоватых сапогах. «Наверно у них тут милиционеров так зовут»… — сразу сообразил он и, преодолевая невольную нерешительность, направился к важно поглядывающему блюстителю порядка. Приблизившись на расстояние трех шагов, он почтительно снял свою деревенскую шапку и повторил тот же вопрос, что и прохожему.
— Шапку надень, — улыбнулся милиционер. — И объяснил самым подробным образом, как попасть в Авиахим.
— Садись в трамвай, — доедешь прямо, куда нужно.
— А дорого? — боязливо спросил Антошка, хорошо помня, что капитала у него только тридцать копеек.
— Гривенник.
— Это можно, — обрадовался Антошка и поспешно вспрыгнул на площадку остановившегося трамвая.
Вагон, как быстрая лодка, поплыл по непостижимой сутолоке Москвы.
— Вот тут. Слезай, — крикнул кондуктор на одной из остановок.
С большим волнением, с робостью и неуверенной радостью подошел Антошка к высокому дому, на котором толстыми золотыми буквами было написано «А в и а х и м». Сердце стучало часто и громко, как в запертой клетке молоток. Мысли летели вихрем, беспорядочным потоком.
Вот открылась широкая лестница. Пол вокруг нее блестел, как лакированный. Красный суконный половик, точно ковер, застилал ступени. Шаги на этом половике стали неслышными, беззвучными. Прерывисто переводя дыхание, Антошка поднялся в светлый, сверкающий зал, где за дубовыми барьерами сидели десятки что-то пишущих и считающих людей. Предъявил Антошка билет и голосом, которого сам не узнал — до того он был тонок и ломок — сказал:
— Кажись, выиграл?..
Подошли двое очень нарядных служащих. «Наверно, начальники», — подумал Антошка.
Сверили билет с печатной таблицей выигрышей, справились по каким-то книгам и бланкам. У Антоши даже сердце затрепетало: «А вдруг ошибка? Вдруг скажут — нет?..»
