«Вот это, — подумала Малефисента, глядя на улыбку Авроры, — это и есть самая настоящая любовь».
Готовая лопнуть от счастья, Малефисента улыбнулась в ответ и сказала:
— Привет, зверушка.
Не тратя времени, Малефисента рассказала Авроре о том, что произошло после того, как та уколола палец. Затаив дыхание, девушка слушала рассказ Малефисенты о том, что пикси было поручено отыскать принца, который разбудит Аврору, и о том, как у них ничего из этого не получилось. Она рассказала даже об отважной попытке Филиппа сделать это. Кое о чем Малефисенте хотелось умолчать, но понимающий взгляд Диаваля заставил ее изменить свое намерение. Было бы только справедливо после всей лжи сказать наконец правду. В ближайшие дни Авроре придется принять трудное решение — выбрать, с кем она останется, с отцом или с Малефисентой, и на пороге такого выбора она заслуживает того, чтобы знать абсолютно все.
Когда Малефисента закончила свой рассказ, Аврора ничего не ответила, просто кивнула и медленно села в постели. Затем, с помощью Малефисенты, неуверенно поднялась с кровати. Сейчас, окончательно пробудившись, она хотела поговорить со своим отцом.
Выйдя из комнаты, они обнаружили, что в зале никого нет. Стражники ушли, светильники на стенах погашены. Испытывая нарастающее чувство страха, Малефисента и Диаваль — теперь в облике ворона — провели Аврору по залам, спустились по длинной винтовой лестнице, прошли мимо железных шипов, один из которых не так давно обжег Малефисенту. Аврора широко раскрыла глаза при виде всех этих острых предметов, которых не замечала здесь раньше, — их установили по приказу ее отца. Хотя девушка не говорила об этом, Малефисента знала, что она напугана. И на то была веская причина. Здесь все было не так, как в волшебных замках из сказок со счастливым концом. Это было темное, злое место, насквозь пропитанное ненавистью.
Наконец они вышли на балкон, нависавший над Большим залом. Огромное помещение было погружено во мрак, освещенным оставался лишь небольшой пятачок в центре зала. Они осторожно спустились вниз и подошли ближе к свету.
Малефисента смотрела прямо перед собой, не сводя глаз с двух больших, едва различимых в темноте тронов. Это были те самые троны, на которых Стефан и королева сидели в тот день, когда их дочь осыпали подарками по случаю крестин. Те самые троны, которые были свидетелями проклятия и его ужасных последствий. Теперь они вновь стояли здесь немыми свидетелями.
