быть, но Стефан лишил Малефисенту такой возможности, предав ее.
Резко обернувшись, Малефисента гневно вскинула вверх руки и обратилась к толпе гостей.
— Внимательно слушайте, все вы, — заговорила она нараспев. — Принцесса действительно будет расти милой и красивой, любимой всеми вокруг…
— Прекрасный подарок, — вымолвила королева, не понимая, что происходит, она ведь не знала истинную историю Малефисенты и Стефана.
Приложив палец к губам Лейлы, Малефисента покачала головой. Она еще не закончила. Еще нет. У ее подарка была еще одна, заключительная часть.
— Но прежде чем зайдет солнце в шестнадцатый день ее рождения, она… — Малефисента замолчала и оглянулась вокруг в поисках вдохновения. Ее взгляд упал на один из принесенных девочке подарков, и она продолжила: — …уколет палец о веретено прялки и уснет глубоким сном. Сном, от которого не очнется никогда.
Слова Малефисенты повисли в воздухе, собравшиеся в зале гости дружно ахнули. Не обращая на них внимания, Малефисента повернулась, собираясь уйти, но ее остановил голос Стефана.
— Малефисента, — он сделал шаг вперед. — Только не это. Умоляю тебя.
Услышав слово «умоляю», Малефисента приподняла бровь. Умолять — как это не похоже на Стефана! Она медленно обернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Холодно посмотрела на единственного человека, которого когда-то любила. Во взгляде Стефана отчетливо читались страх и боль. Но какое это теперь имело значение? Ее сердце было сковано льдом. Боль, которую она причинила Стефану, была сродни той, которую причинял ей он… снова, и снова, и снова. Наконец Малефисента ответила:
— Я люблю, когда меня умоляют. В самом деле. Попробуй еще раз.
Стефан оглянулся, понимая, что толпа собравшихся следит за каждым его движением, наблюдая, как Малефисента унижает его. Но у него не было выбора — на кон было поставлено будущее его дочери.
— Я умоляю тебя, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Хорошо, — ответила Малефисента с таким видом, словно швырнула королю кость, как какому-нибудь псу. — Принцесса очнется от своего смертного сна, но сделать это сможет… — здесь она помолчала, прищурилась и обожгла Стефана следующими словами: — …только Поцелуй истинной любви. Произнося эти слова, она едва не рассмеялась. Стефан говорил ей, что Истинной любви не существует. — Мое проклятие продлится вечно. И нет на Земле силы, которая могла бы его снять.
Она повернулась и пошла к выходу. За ее спиной Стефан подал стражникам знак напасть на Малефисенту, но их, как и гостей, приковал к месту насланный Малефисентой ветер. Перед ней сама собой открылась дверь тронного зала, и Малефисента исчезла, оставив за дверью ужас и панику.
