Шарлотте не оставалось ничего другого, как принять предложение Барта, а Мине – направиться в спальню. Горничная Гвиннет к этому времени сообразила, что ей надо приготовить чай. Правда, к этому часу она всегда его готовила. Поэтому вскоре девушка появилась в гостиной с подносом, поставила его на столик и, сделав книксен, поспешно удалилась.
Когда чай был разлит, Барт, откинувшись на стуле, внимательно посмотрел на Шарлотту своими умными, все понимающими глазами.
– Весьма великодушно с вашей стороны навестить дом, в котором царит глубокий траур, миссис Питт, – сказал он.
Шарлотта ждала этих слов.
– Я сама пережила траур, мистер Митчелл, – с готовностью ответила она. – И тоже тяжело переносила горе, хотя рядом со мной были мать и сестра. Я искала возможности поговорить с кем-нибудь, но не шепотом и не о смерти. – Она отпила глоток чая. – Конечно, я не могу знать, так ли себя чувствует миссис Уинтроп, но мне казалось вполне справедливым дать ей возможность проверить это, если она того пожелает.
– Ваше признание удивляет меня, – откровенно сказал Барт. Его глаза все так же пристально следили за лицом Шарлотты. – Мина была предана Оукли. Мне кажется, многие не понимают, чего ей стоит носить эту маску спокойствия.
В какой степени он лгал ей? Теперь у нее не было сомнений, что он видел синяки на руке сестры. А сколько их всего, и не только на руке? Догадывается ли он об этом или точно знает?
– Каждый из нас по-своему превозмогает горе, – улыбнулась ему Шарлотта; беззаботный тон, которым она это произнесла, должен был скрыть то напряжение, которое она испытывала под его изучающим взглядом. – Иногда помогает, когда человек возвращается к прежним, привычным заботам. Миссис Уинтроп показала мне прекрасную комнату для завтрака. Она прелестна. Я не видела ничего лучше.
Лицо Барта стало серьезным.
– О, да. У Мины талант – она тонко чувствует прекрасное, игру красок. – Он продолжал следить за лицом Шарлотты, словно читал его, ловил каждую ее реакцию на его слова, пытаясь догадаться, чтозаставило ее начать разговор о комнате.
– Я уверена, что капитану Уинтропу она понравилась бы, если бы он к ней немного привык, – закончила свою мысль Шарлотта, так же прямо посмотрев на Барта. Между ними безмолвно, но ощутимо витали воспоминания об ужасных синяках, унижении, перенесенном Миной, и ее постоянном чувстве стыда. Что она сказала Барту и, самое главное, когда? До смерти мужа или… после?
Барт хотел было что-то сказать, но передумал.
