«Ребята, – говорю, – да ведь ни к чему ночью-то! Для моего фотоэлемента свет нужен, элемент-то ещё не заряжён».
Окизов сердит на то, что его среди ночи разбудили. Услышал он мой разговор с ребятами да и говорит мне:
«Так, значит, сейчас ты не можешь лампочку зажечь? Надо солнца ждать? А на что мне твоя лампочка при солнце, когда и так светло? Плохое твоё изобретение, заочный инженер! Не дам меди!» – И снова на кровать завалился.
Ну уж тут и я из себя вышел. Трясу его за плечи: «Подожди, Окизов, засыпать! Дай хоть объясню тебе!»
А он то ли взаправду, то ли нарочно – захрапел на всю комнату, и ничего с ним не поделаешь.
Утром я его встречаю и говорю:
«Выспался, Окизов?»
«Выспался».
«И сил сном набрался?»
«И сил набрался».
«Так пойми же ты, что и мой фотоэлемент вот так же действует. Только он днём, при солнце, сил набирается, а ночью работает. Солнце мои лампочки днём силой заряжать будет, а ночью они гореть будут».
Ну как ему иначе объяснишь? Главное понял, однако.
Среди моих товарищей – молодых туркмен – уже многие электротехнику знали и физику, а этому не пришлось ещё в советской школе учиться. Ну да ничего, думаю, мы его тоже скоро подкуём насчёт электрификации.
Зарядил я в тот день светом свои фотоэлементы, а вечером Окизов хлопал в ладоши от удовольствия, глядя на маленькую горящую лампочку, и, несмотря на то, что уже поздновато было, сам побежал к директору. А мы остались дожидать.
Вернулся Окизов совсем в другом настроении. Видно было, что директор хорошим ушатом воды его окатил.
«А ты меня не обманул, заочный инженер?» – спрашивает Окизов.
«Как это обманул? В чём?»
«А в том, что, может быть, ты этот самый... элементик от карманного фонаря где-нибудь спрятал, от него и ток брал. Такие случаи, говорят, были. Какой-то изобретатель уверял, что из земли тоже можно электричество добывать. И добывал, а потом оказалось, что у него в земле элементы закопаны были».
Вот оно что! Не утерпел я. «Ребята, – говорю, – директор нас в обмане подозревает! Айда к нему!»
«Бас!» – кричит один туркмен-комсомолец. «Бас» значит «дави». От этого слова и «басмачи» называются. Ну, и надавили мы на директора. Заставили его пойти с нами и самому посмотреть.
Он всё внимательно осмотрел, видит – никакой фальши нет.
Сел у меня за стол, вот тут, где ты сейчас сидишь, – в этой комнате всё и происходило, – закурил папироску и говорит:
«Вы меня простите, товарищи, давайте поговорим мирно. Каждый себя бережёт. Не подумайте, что я какой-нибудь вредитель и против вашей затеи. Затея хорошая. Отличная затея. Если удастся, большое дело сделаете. Но станьте вы на моё место. А если не удастся? Как вы думаете, погладят меня по головке за медь-то? Да и не в одной меди дело. Ведь вам нужны будут тонкие медные листы. У нас их не сделать. Надо на заводе заказывать. Как оформить такой заказ? На чьи средства?»
