Вышел я от директора, а у крыльца меня уже товарищи дожидаются.
«Ну что?..»
Махнул рукой: «Отказ!»
«Как так отказ? На такое-то дело!..»
Крик, шум. Среди моих товарищей несколько туркменов, узбеков было. Горячие ребята. Хотели прямо к директору всей компанией валить.
«Мы лучше к предзавкома пойдём, к товарищу Окизову, свой парень, с ним скорее сговоримся!» – предложил кто-то.
«И к предзавкому пойдём, и к секретарю ячейки. Всех на ноги поднимем, а от своего не отступимся».
Пошли к Окизову. Тот в фотоэлементах ничего не понимает, но выслушал нас внимательно. И не улыбается, хотя и есть куда улыбку прятать: усы густые, только бороду бреет. «Кроса», как говорят туркмены, – «лысая борода», безбородый.
«Что-то мудрёное затеяли вы, товарищи, – говорит, – выйдет ли толк?»
«Выйдет! Выйдет! – кричим. – Мы уже делали. У нас уже маленькая лампочка горела».
«А вы не зажжёте её передо мною?» – спрашивает.
«Зажгли бы, да перегорела».
«А отчего перегорела? Может быть, и все лампочки перегорать будут?»
Объяснили ему. Крутит головой.
«Если бы я сам видал».
«Да пойми же, лампочки другой нет!»
«А вы достаньте, выпишите. Своими глазами увижу – помогу вашему делу».
Опять двадцать пять! Хорошо ещё, если в Ашхабаде или Ташкенте достанешь. А если из Москвы выписывать, когда-то получишь? Не терпелось нам. А делать нечего. Разослали письма знакомым, заказ в Москву. И ждать-то нам долго пришлось бы, если бы не случай.
Приехала изыскательская партия Геолкома. Я познакомился с одним ленинградцем и в свой выходной день отправился с ним в пески. Заночевали в палатке. А он, приятель-то мой новый, скорпионов, тарантулов боится. Ворчит, ворочается на кошме, да вдруг как крикнет. Укусил его кто-то. Вскочил, пошарил в темноте, и вдруг, вижу, свет вспыхнул. Фонарик карманный! Я набросился на фонарик, как басмач на овец, бедняга и фонарь выронил, больше скорпиона меня испугался. Я ему кое-как объяснил, успокоил его. Прошу лампочку подарить или продать, – ни за какие деньги! Боится впотьмах со скорпионами остаться. «Последняя лампочка!» – говорит. Ну что ты поделаешь? Не удушить же человека из-за лампочки, не украсть её. Начал я его и так и сяк уламывать. И чем же убедил в конце концов? Тем, что свет зажигать ещё опасней, что на свет вся пустынная нечисть ещё больше лезет. На опыте, на факте ему доказал: зажгли фонарик, и действительно поползли, закишели, забегали – все к свету. Подарил-таки!
Уж не помню, успел ли я ему и спасибо сказать. Прямо так ночью и помчался обратно в Коунрад, ребят своих разбудил, а те к Окизову. Его с кровати подняли. И ничего я с ними не мог поделать.
