По стародавнему обычаю, по воскресеньям после обедни, у которой, кстати, Куприны не бывали, духовенство приходило на пироги в помещичий дом.
— Когда ты наконец расстанешься со своим мальчишеством! — Мария Карловна в раздражении покинула библиотеку.
— Видишь, Люлюша, какая у нас мама строгая, гася шуткой вспыхнувший гнев, улыбнулся Куприн. — Спой нам, дочка, частушку…
И четырехлетняя Лидочка ясно и чисто пропела:
У меня есть папа,
У меня есть мама.
Папа много водки пьет,
Его за это мама бьет…
На воскресный пирог явились не только местный батюшка, но дьякон и даже псаломщик.
Завидев поданные для водки рюмки, дьякон сказал:
— Нам бы другую посудину. Здесь и выпить-то всего ничего.
Недоволен он остался стаканами и просил дать чашки.
Когда блюдо с пирогом опустело, Куприн обратился к священнику:
— А что, батя, не предать ли ногу христианскому погребению? Ведь нехорошо, что покойник лежит в могиле без ноги, а нога в доме…
— Соблазн, соблазн, — подтвердил батюшка, утирая рот роскошной бородой, в которой дрожал клок капусты.
— Вот как раздастся ночью стук и треск полов, — понизив голос, проговорил Куприн, — дочка моя все пугается, плачет: «Папа! Это что же, «скарлы-скарлы, нога липовая» ходит?
— Соблазн, соблазн, — важно откликнулся священник.
Богомольная Любовь Алексеевна с неодобрением поглядела на подпившего иерея, давно уже разгадав шутливый смысл задуманного сыном. Но тут очнулся дьякон, тщедушный, с могучим басом, и загудел бурсацкий напев, слов которого нельзя было разобрать, но от которого слабо задребезжал, прося пощады, пустой графинчик. В двери столовой просунула головку любопытная Лидочка. Куприн, не прикасавшийся к выпивке, радостно воскликнул:
— А вот и Люлюша нам споет! Спой, Люлюша, нашу частушку.
У меня есть папа,
У меня есть мама.
Папа много водки пьет,
Его за это мама бьет…
5
— Я бы чего-нибудь еданул, Маша, — утром после чая попросил жену Куприн. — Хорошо немного заправиться перед работой.
И с большим аппетитом съел яичницу и холодное мясо.
Вот уже несколько дней сразу после завтрака он отправлялся к себе на чердак, где устроил рабочий кабинет. Подымаясь из-за стола, Куприн как-то необычно, боком начал выходить из комнаты, и наблюдательная Мария Карловна заметила, что спереди блуза на нем странно оттопыривается.
Она подошла и одернула рубашку. И вдруг оттуда вывалилась небольшая подушка.
— Это что же такое? — строго спросила Мария Карловна.
Куприн смутился, как нашаливший кадет.
