«Во всех нас живет неумирающая вера в то, что Россия выйдет из кровавой бани обновленной и светлой. Мы вдохнем радостно могучий воздух свободы и увидим над собою небо в алмазах. Настанет прекрасная новая жизнь, полная веселого труда, уважения к человеку, взаимного доверия, красоты и добра». Верой в русского человека, в то, что ему «всего нужнее» теперь «свободный воздух и быстрые сильные движения», пронизаны лучшие произведения Куприна революционной поры.
Глава четвертая ПЛЕННИК СЛАВЫ
1
— Александр Иванович, — предложил однажды Куприну милейший Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк, — пойдем позавтракаем в «Капернаум»…
— «Капернаум»? Что это? — с простодушием недавнего провинциала осведомился тот.
— Гм… Если говорить о происхождении слова, то оно евангельское. Согласно библии это место, куда для всех вход платный: даже бог, желая проникнуть в Капернаум, должен был заплатить за вход наравне с другими людьми… Если же по сути, — Мамин-Сибиряк погладил седеющую бороду, сверкнув глазами из-под очков в сторону Марии Карловны, — то «Капернаум» — ресторанчик в двух шагах отсюда, в конце Владимирской площади, на углу Кузнечного переулка.
Мария Карловна встревожилась:
— А нужно ли это? При Сашиной общительности ваш «Капернаум», пожалуй, некстати!
— Помилуйте, Муся! — засмеялся Мамин, по давней близости называвший ее как покойная матушка. — Опасно посидеть за кружкой пива? Да там перебывал весь литературный Питер… Само название придумал когда-то Слепцов, туда заходили Успенский, Плещеев, Михайловский… И сегодня мы обязательно встретим там кого-нибудь из литераторов…
— Да, Машенька, — поднялся со стула Куприн. — Я ведь не ручной сокол, на которого можно надеть колпачок и утихомирить. Ты знаешь, как я тебя люблю. Но порой твоя опека становится излишней…
Шагая пыльной петербургской улицей, Куприн осведомился:
— Дмитрий Наркисович, как поживает наша юная путешественница? Лиза? Оправилась от пережитого?
— Постепенно приходит в себя, — потеплевшим голосом сказал Мамин-Сибиряк. — И собирается навестить вас с Марией Карловной.
— Хорошая девушка, — убежденно проговорил Куприн. — Чистая и добрая. Достанется же кому-нибудь такое счастье…
Несмотря на свою вывеску «ресторан», «Капернаум» оказался обычным трактиром, куда входили прямо с улицы, в пальто и калошах, так как прихожей не было. Мамин и Куприн прошли мимо стойки с водкой и закусками, где черным хлебом и солью можно было пользоваться бесплатно, а кусок вареной колбасы «собачья радость», целая минога или соленый гриб стоили три копейки, и завернули в дальнюю комнату, низкую и пропахшую пивной сыростью.
