— Это начинает надоедать, господин комиссар! Обстановка, в которую мы попали из-за вас, глубоко расстроила мадемуазель Ванье. Будьте любезны уважать ее покой, хотя бы в такое раннее время!
— Мадемуазель Ванье еще спит?
— Это дела не меняет!
Тьебо попытался войти, но продюсер перегородил ему проход.
— Оставьте ее в покое, я вам говорю! Она ни при чем в этом деле! Никто из нас никого не убивал. Вы обязаны это понять!
Шальван неверно истолковал молчание комиссара и продолжил еще более агрессивно, считая для себя возможным заняться укреплением своих позиций:
— Имейте в виду, я решил доложить о том, что здесь происходит, прокурору Республики! Глубоко сожалею, но так больше продолжаться не может. Я думал, что дал это вам ясно понять еще в Париже, но вы, видимо, не поняли или не захотели понять. Этот фильм — целый капитал для меня, и я должен сделать его в срок. Увы, можно с большой точностью предвидеть, что если вы станете упорствовать в своих намерениях, нам грозит разорение. — Продюсер выдержал паузу. Комиссар не шелохнулся. — Когда долго злоупотребляют терпением, оно лопается! Я верил, что встречу в вас человека, с которым можно говорить откровенно, человека, способного учитывать обстоятельства, а главное — не способного опуститься до самых легких решений. Однако со времени вашего приезда сюда вы стараетесь убедить меня в обратном. Вот почему, к моему глубочайшему сожалению, я вынужден обратиться в высшие инстанции. Словом… Во вторник вы все время наступали нам на пятки — вы сами, или ваш инспектор, или оба сразу: в Валанс-д'Ажен, на мельнице, потом в больнице… В среду, — он начал загибать пальцы, — опять вы на мельнице. В четверг утром вы допрашиваете здесь, а после обеда снова являетесь в Мулен де Соль, чтобы объявить мне о приглашении в полицию. А сегодня — в половине девятого утра! — опять вы тут как тут! Все-таки у моего терпения есть пределы!
Тьебо стоически продолжал молчать, зажав трубку в зубах.
— Не настаивайте, господин комиссар. Не вынуждайте меня захлопнуть дверь перед вашим носом.
— Не стоит этого делать, господин Шальван. Это была бы ошибка… Кроме того, вы выиграете лишь считанные минуты: время, необходимое для моего возвращения сюда с ордером…
Продюсер побледнел.
— На мое имя?
Тьебо пожал плечами.
— Может быть и такой вариант. Знаете термин: «соучастие в преступлении»?
Шальван встрепенулся:
— Вы блефуете! Вы мелете ерунду!
— Опомнитесь, Шальван. Разве я похож на шутника?
