— На тротуаре?
— Не совсем. У тротуара. В его собственной машине.
Взгляд Каламите стал более острым.
— Ты сказал «дом 154», я не ослышалась?
— Настаиваю на этом и подписываюсь. А что?
— А то, что Шальван проживает в 186-м!
Комиссар присвистнул.
— Ну, спасибо, моя красавица, за такие сведения!
Она покраснела от удовольствия.
— Скажи, Каламите, а он был женат, этот Красавчик?
— Да ты что! Он был в своем уме!
— А неофициально?
— Если с тех пор ветер не переменился, то… Недели две назад он был с Сандрой Левассёр. — Каламите заметила, что комиссар пытается что-то вспомнить. — Ага! Вот ее-то ты, вроде бы, знаешь!
— Кажется, видел это имя на афише… Точно, видел! Что-то такое, связанное с живописью… Вернисаж, что ли… Может быть?
Каламите выпрямилась и произнесла тоном ведущего телевикторину:
— Вы ответили на этот вопрос совершенно правильно, господин Тьебо, и вы выигрываете брелок фирмы моющих средств «Эта штучка» — единственной, способной отделить нечто от грязи!
— Кончай нести ахинею, ради Бога! Все? Ну, спасибо. Они жили вместе?
— Сандра, эта милашка, тоже в своем уме, будь спок. У нее — своя квартира, и Красавчик приходил туда и сам поразвлечься, и ее ублажить. Доходит до тебя?
— Доходит, доходит… У него были враги?
— Враги? Я бы выразилась поаккуратнее. Например, так: за годы своей блестящей карьеры он сумел добиться того, что кое-кто крепко его невзлюбил.
Комиссар размышлял, созерцая завитки дыма, поднимавшиеся из его трубки и уплывающие под зеленый абажур настольной лампы.
— Был ли Вале главным действующим лицом, — начал он со вздохом, — или хотя бы одним из действующих лиц в каком-либо скандале типа тех, что журнальчики, вроде «Стар», называют «пикантными»?
— Что-то не припомню… Нет, честное слово, Жером, если б было что-то такое, я знала бы… Уж я бы знала!
Он опять немного подумал и спросил, вынув трубку изо рта:
— Ну, допустим, твой Шарль был мальчиком-паинькой, он хорошо сохранился и так далее. А он был умным?
— Еще каким!
— Дополнительные достоинства?
— Холодный, расчетливый, эгоистичный карьерист, естественно, неразборчивый в средствах…
— В общем, судя по всему, он и тебе не слишком симпатичен?
— Ты попросил — я сдала карты. Как ими играть, дело твое!
Тьебо встал, сунул в карман трубку, поклонился Каламите и улыбнулся:
— Пришлю тебе розы к Рождеству. Но… Поверь, нет ничего здоровее молока с гренадином по утрам, если к нему привыкнуть, конечно!
