— Да, Фанни, у нас гость, — холодно ответила я. — И прошу вас проследить, чтобы чай подали поскорее.
Она поджала губы, и я видела, что она ищет, что бы такое ответить, но я повернулась к ней спиной и обратилась к Габриэлю:
— Я надеюсь, вам не издалека пришлось ехать?
— Из гостиницы «Черный олень» в Томблерсбери.
Я знала Томблерсбери. Это была небольшая деревушка, похожая на нашу, примерно в шести милях от Глен-хауса.
— Вы там живете?
— Я остановился там ненадолго.
— А вообще вы живете в Йоркшире, мистер Рокуэлл? Однако я задаю слишком много вопросов.
Я знала, что Фанни вышла из гостиной и подумала, что она пойдет к моему отцу жаловаться на меня. С ее точки зрения было верхом неприличия то, что я в одиночестве принимаю гостя мужского пола. Ну и пусть! И Фанни, и мой отец должны были наконец осознать, что та жизнь, которую я веду в этом доме, не только очень одинока и скучна, но еще и недостойна молодой женщины с таким образованием, как мое.
— Ничуть, мисс Кордер. Пожалуйста, спрашивайте меня, что хотите. Если я не смогу ответить, я так и скажу вам.
— Так где вы живете?
— Наше поместье называется Киркландское Веселье, и оно расположено на окраине деревни Киркланд.
— Киркландское Веселье! Что за удивительное название! Сразу представляется что-то очень радостное.
Промелькнувшее на его лице выражение дало мне понять, что мое замечание было неуместно, что могло означать только одно: он не был счастлив у себя дома. В чем же причина этой загадочной грусти? Я знала, что проявлять любопытство неприлично, но мне было очень трудно его сдержать.
— А ваша деревня далеко отсюда? — спросила я.
— Около тридцати миль. Так что наша встреча была чистой случайностью, но я очень рад, что она состоялась.
Я поняла, что неловкий момент был позади, и сказала:
— Если вы извините меня, я вас на минуту оставлю и схожу за Пятницей.
Когда я вернулась в гостиную с собакой, там был мой отец. Ясно, что Фанни настояла на том, чтобы он присоединился к нам ради соблюдения приличий. Габриэль рассказывал ему, как мы покупали собаку, и мой отец вел себя на удивление вежливо и даже приветливо, изображая интерес к истории, которая, как я знала, на самом деле его совершенно не волновала.
При виде Габриэля Пятница попытался встать в своей корзинке, в которой я принесла его. Габриэль почесал его за ухом, и в ответ на это пес лизнул его и завилял хвостом.
— Он полюбил вас, — сказала я.
— Но вам принадлежит главное место в его сердце.
