— Мы с Иваном Петровичем знакомы давно. Я его знала ещё до твоего отца.
— И? — девушка выжидающе смотрела на мать. — Впрочем, можешь не отвечать. Мне всё понятно.
— Ничего тебе не понятно, Ксенька, — вздохнула Наталья. — Ничего ты не знаешь. Ивана Петровича не знаешь, да и меня тоже, хоть и пытаешься изображать всезнайку и всепонимайку.
— Может, всего я и не знаю, — упрямо ответила девушка, — но и того, что рассказал Рома, мне достаточно. Его усыновитель женат на матери Ромы. А это, на минуточку, предполагает кое-какие обязательства, не так ли?
Наталья пристально посмотрела на Ксению.
— Послушай-ка, доча, уж не хоч ешь ли ты сказать, что я чужую семью разрушаю?
— Ты сама себе ответь на этот вопрос, мама.
Девушка резко развернулась, открыла дверь и вышла из комнаты.
Наталья обессилено опустилась на стул, поставила локти на стол и прижала ладони к лицу.
Из коридора донёсся голос дочери:
— Рома, пошли!
— Куда? — не понял тот.
— Вот именно: куда? — спросил Иван. — Ромка уходит со мной.
— Нет, папа, с тобой я не пойду. У меня другие планы.
— Знаю я о твоих планах. Исполнится восемнадцать, вот тогда делай, что хочешь.
— Мне через месяц уже восемнадцать. Но это не важно. Я и сейчас буду делать, что посчитаю нужным. Так что ты зря пришёл, — упрямо ответил Роман своим не устоявшимся юным баском.
— Да! — поддержала его Ксения. — И мы уходим. А вы оставайтесь.
; — В каком смысле — оставайтесь? — не понял Ромка.
— Я тебе потом всё объясню, — ответила девушка. — Пошли.
Хлопнула входная дверь.
Через недолгое время в комнату вошёл Иван.
— Что ты ей сказала? — спросил он тихо.
— Ничего почти. Она сама всё поняла, — невесело усмехнулась Наталья. — Женское сердце не обманешь.
— И что нам с этим делать теперь? — глухо спросил Никитин, прислонившись к косяку.
— Уходи, Ваня, — тихо произнесла женщина.
Никитин молча развернулся и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. На душе у него лежал тяжёлый камень вины перед Еленой. Он уже не мог вернуться к ней после совершённой измены, без Ромки, и вообще не мог. Что делать теперь, он совсем не представлял, поэтому потерянно сидел на лавочке у подъезда, глядя на потемневшие и подсохшие на асфальте большие и частые капли кров и избитых ночью налётчиков. Всё-таки смогли они как-то уползти, хоть и топтал их Иван со всей яростью. Подобной жестокости его научила зона, он видел такие расправы не раз и совершал их сам.
Неожиданно для него, из-за давно не стриженых кустов акации выскочил возбуждённый Ромка.
