Вся их банда, наживлённая грубыми стёжками, держалась на плаву только благодаря повсеместному бардаку. В другое время её прихлопнули бы в два счёта.
Возвращение Трошина с семьёй в свою квартиру было нерадостным.
Жена и дочь, не лезшие в дела главы семейства, уже начали привыкать к новой жизни, пусть и не безоблачной, но вполне комфортной, и вот на тебе… Ни электричества, ни горячей воды. И продуктов, что поделили между всеми перед уходом, кот наплакал.
Фёдор был мрачен и думал о том, что придётся теперь получать та лоны на товары первой необходимости, а не у барыг покупать нужное втридорога на чужие деньги. Придётся становиться как все в очередь за хлебом, в очередь за мылом, в очередь за солью…
Об этом же, но по-своему начала разговор и его жена Светлана, пока раскладывала вещи и протирала пыль.
— Ну что, Фёдор, кончилось твоё бандитство? Начнёшь теперь жить, как прежде, как все нормальные люди живут? Или ещё чего выдумаешь на свою и наши головы? Просто чудо, что ты до сих пор не угодил за решётку…
Тон её был саркастичен, но в меру, так как знала Светлана, муж скор на расправу. Хоть и не бил её никогда — Боже упаси, но чувствовала женщина, лучше не выводить супруга. В гневе может натворить дел. До переезда в профилакторий она и не предполагала, что Фёдор способен на запредельное. Но, как выяснилось, плохо знала она благоверного своего. Оказывается, он тот ещё… Робин Гуд.
— Сплюнь, — недовольно проворчал Троши н.
Светлана послушно изобразила нужную процедуру и трижды постучала костяшками пальцев по столешнице.
— Надо выяснять, как талоны получить, где отоваривать их, — сказала она.
— Вот и выясняй. Мне что ли ходить, в очередях стоять.
— Ну да, ты ж у нас гордый.
— Слушай, что ты завелась, а?! — не выдержал Фёдор, всё же стараясь не распаляться.
Он сидел напротив жены за пустым кухонным столом, положив руки на столешницу, нервно выбивая пальцами дробь.
— Не будь я таким гордым, как ты говоришь, то так и сидели бы здесь, а не в профилактории. Ну, а что вернулись опять… так ведь против танка не попрёшь.
— Лучше бы вообще не ездили туда, — возразила Светлана.
— Плохо тебе жилось там?
— А тебе как жилось, муж мой? — почти обвинительным тоном спросила женщина. — Как тебе жилось с чужой кровью на руках?
— Нормально… — нехотя процедил Трошин.
Светлана с застывшей язвительной улыбкой понимающе покивала.
— Что это ты мне лишь сейчас предъявлять начала? Что там молчала? Хорошо, наверное, было, вот и помалкивала, да?
