– Я так понимаю, среди гостей вашего хозяина бывали и леди? – обронил Девлин, беря в руку одну туфельку. Ее владелица наверняка миниатюрная особа – столь маленький размер мог бы подойти ребенку.
Кэмпбелл с чрезвычайно смущенным видом откашлялся:
– Бывали леди, бывали и… не леди, если вы понимаете, о чем я, милорд.
Виконт с возрастающим недоумением осмотрел обувку. Понятно, когда женщина по невнимательности оставляет ленту для волос или браслет. Но туфли? Как можно забыть свои туфли?
– А кто из посетительниц мистера Эйслера… – начал Себастьян, но его прервало громыхание во входную дверь.
– Прошу прощения, милорд, – с усилием поклонился Кэмпбелл и пошел открывать.
Девлин повторно окинул взглядом гостиную, подмечая на стене слева у самого камина еще одну, наполовину скрытую занавесью дверь, которая, похоже, вела обратно в коридор. Только Себастьян двинулся проверить свое предположение, как в холле раздался грубый и зычный мужской голос.
– Где он? Мне сказали, его видели входившим в дом. Клянусь Богом, если он возомнил, будто…
В дверном проеме возникла фигура дородного мужчины средних лет: крупного, потного, распираемого чувством собственной важности. Его волосы, хоть и преждевременно поседевшие, оставались густыми, на полном лице не было морщин, а упитанное тело свидетельствовало о безбедной жизни.
– Ага! Так это правда. – Вскинув толстую руку, незнакомец обвиняюще ткнул пальцем в Себастьяна. – Я знал. Знал! Вы Девлин, не так ли? Говорят, вы были в Ньюгейте, проведывали того преступного негодяя. Что ж, позвольте заявить здесь и сейчас: нам ваше вмешательство не требуется. Это Олдгейт, не Боу-стрит, слышите?! Может, сэр Генри Лавджой и приветствует вашу назойливость, но Боу-стрит не имеет никакого отношения к этому делу – совершенно никакого! Посему буду признателен, если вы не станете совать свой нос в то, что вас не касается. Я достаточно ясно выразился?
Виконт невозмутимо вскинул бровь:
– Мы с вами знакомы?
Губы мужчины сжались в жесткую ровную линию. Его глаза были бледно-карими, красные прожилки испещряли полные щеки, а шея пряталась в складках жира.
– Ли-Джонс. Бертрам Ли-Джонс, главный магистрат полицейского участка на улице Ламбет. А вам, сэр, здесь не рады. Ваше присутствие здесь вообще не желательно. Мы уже поймали совершившего убийство мерзавца, вы сами видели его в Ньюгейте.
– Он утверждает, что не убивал.
Ли-Джонс грубо хохотнул:
– Ну конечно, не убивал. Все они так говорят. – Смех магистрата превратился в презрительную ухмылку. – Их послушать, так в тюрьме сидят одни невиновные. И этот ваш Йейтс не исключение. Его застали над телом жертвы, и он будет повешен. Не извольте сомневаться.
