— Не стану этого утверждать, сэр.
— Джейн вот говорит, что это ты виноват в том, что мною занялись люди из внутренней безопасности, эти долбаные дементоры!.. [18]
— Спорить с женщиной — себя не уважать.
— Тебе что, не нравится здесь, Айвен?
— Нет, сэр, не очень. Предпочел бы оказаться в другом месте.
— Сколько времени вы здесь находитесь?
— Точно не знаю…
— Примерно.
— Сутки или двое, сэр.
— Ровно сутки. А теперь послушайте меня…
Доккинз, на котором был надет такой же бушлат без знаков отличия, переставил пластиковое кресло чуть ближе к клеткам.
— Послушайте, что скажу, — продолжил американец, усевшись в кресло. — Вы просидели в вольере ровно сутки. И уже порядком оскотинились!.. Верно, Козак? Джейн?
Иван, как и притихшая вдруг молодая женщина, предпочел промолчать. После небольшой паузы вновь зазвучал хрипловатый голос американца:
— Всего сутки! А меня, чтобы вы знали, содержали примерно в таких вот условиях… сто десять дней! И столько же ночей… мать вашу!
Он раскурил потухшую сигару, после чего продолжил:
— Да, милые мои предатели… Представьте себе — ваш старший товарищ, ваш босс просидел в собачьей клетке в одной сраной дыре почти четыре месяца!..
— Дорогой, я к этому непричастна, — скороговоркой выпалила Джейн. — Это…
— Заткнись, — грубо оборвал молодую женщину Доккинз. — Вы меня сдали «дементорам» во Франции! Меня обвинили в том, что я крысятничаю! В том, что утаил какие-то деньги, которые полагалось переводить на счета фирмы!..
«Так и было, — подумал про себя Козак. — Ты, Ричи, оставаясь старшим офицером «Армгрупп», пытался организовать свой личный бизнесок. Договорился с гельмендскими наркоторговцами о покупке крупной партии героина. Уговорился также с авиаторами, чтобы вывезли этот груз из Афганистана в нужную тебе страну… Потом кинул по бабкам «гельмендских» и, не ставя в известность высшее руководство фирмы , решил сам продать почти две тонны героина на европейском рынке… Действовал крайне борзо, как игрок, решивший не играть по маленькой, не ждать крупного выигрыша, а пошедший ва-банк. Но играл-то ты, Ричи, не на свои деньги. Забыл о святом для твоих же работодателей принципе — «делиться надо», за что и поплатился…»
— Ты что-то сказал, Козак?
Иван напряженно смотрел на сидящего в кресле мужчину.
Неужели он и вправду сказал что-то вслух? Может, он уже того… бредит? Не контролирует себя и собственную речь?
Козак помотал головой из стороны в сторону.
— Нет, сэр. Я ничего не говорил, сэр.
