Вычисление Бога | страница 75



Рики часто-часто заморгал; скоро должны были появиться слёзы.

— Я люблю тебя, папочка.

— Я тоже тебя люблю.

— А что… что будет со мной и мамой?

— Не волнуйся, парень. Ты всё так же будешь здесь жить. Тебе не придётся беспокоиться насчёт денег. Я застрахован.

Рики смотрел на меня, явно не понимая, о чём я говорю.

— Не умирай, папа, — повторил он. — Пожалуйста, не умирай!

Я прижал его к себе, и Сюзан обняла нас обеими руками.

12

Рак очаровывал меня как биолога не меньше, чем страшил меня как жертву.

Прото-онкогены — нормальные гены, обладающие потенциалом запускать развитие рака — имеются во всех млекопитающих и птицах. Если точнее, каждый из идентифицированных на сегодняшний день онкогенов присутствует как в млекопитающих, так и в птицах. Теперь — следующий шаг: птицы произошли от динозавров, которые произошли от текодонтов, развившихся из примитивных диапсид, которые, в свою очередь, произошли от первых настоящих рептилий, капториноморфов. Поскольку капториноморфы, общий предок этих классов, датируются пенсильванским периодом, почти 300 млн. лет назад, общие гены обязаны были существовать не меньше этого времени. И действительно, мы нашли окаменевшие кости, поражённые раком — а это подтверждает, что «большой Р.» имел место быть ещё в юрском периоде.

В общем-то, и неудивительно, что указанные гены общие для обоих классов: прото-онкогены связаны с контролем деления клеток или роста органов; подозреваю, что в конечном счёте мы обнаружим, что все они до последнего имеются во всех позвоночных — и, быть может, вообще во всех животных.

Судя по всему, потенциал к развитию рака вплетён в самую сущность жизни.

* * *

Холлус увлекался кладистикой — изучением того, как общие черты подразумевают общих предков; то был главный инструмент изучения эволюции на его планете. Поэтому мне показалось уместным показать ему наших гадрозавров — самую значительную из групп.

Был четверг, наименее людный день в КМО, и время близилось к закрытию. Холлус исчез, и я с голографическим проектором в кармане прошёл по музею до галереи Динозавров. Галерея представляла собою два длинных холла, соединённых дальними концами; вход и выход располагались рядом. Я направился в ту часть, где был выход. Вокруг не было никого; уже несколько раз объявили о том, что музей закрывается — и посетители разошлись. На дальнем конце этого холла располагался наш зал с гадрозаврами. Стены его были выкрашены в жёлто-коричневые и золотые горизонтальные полосы — цвета песчаника в степях Альберты. У стен зала стояли три огромных стенда. Я остановился у среднего — утконосого динозавра, на табличке которого по-прежнему было написано «критозавр», хотя мы уже больше десяти лет знали, что — судя по всему — это грипозавр. Быть может, мой преемник сумеет найти необходимые время и средства, чтобы обновить надписи в галерее. Конкретно этот экспонат, найденный Парком в 1918-м, в первый полевой сезон КМО, был совершенно очарователен. Рёбра его по-прежнему были погружены в каменную матрицу, а затвердевшие сухожилия вдоль всего хвоста окаменели идеально.